маленький бог

[j-rock-gay]

аффтар: AkiTaka
мыло: [e-mail]
фэндом: Big Bang
бэта:
название:
рейтинг: G
пейринг: G-Top; GD\Taeyang
жанр: типо очень слабый ангст)
Дисклаймер: всё правда, всё так и было, сам всё видел. Герои принадлежат мне, БВА-ХА-ХА! рублю кучу бабла на шантаже. да-да-да) шутка.
размещение: с моего величайшего соизволения.
предупреждение: сопле, алкоголизм и поцелуи
статус: закончено

Джиён любит. Это опасно для окружающих, смертельно для самого Джиёна и совершенно никак для того, кого Джиён любит. Джиён любит невзаимно.

Джиён сходит с ума, ходит по потолку, грызёт ногти и край подушки, чтобы воем не перебудить пол-дома. Джиён сходит с ума, сходит с ума уже с весны, сходит с ума так яростно и отчаянно, что даже Ёнбэ уже верит: Джиён - любит.

Джиён любит так же, как делает всё остальное: старательно, профессионально, до истерик и бессонниц, до истощения и синяков. Он любит идеально. Отточенно, необыкновенно и очень качественно. Даже в этой любви чувствуется его почерк: так красиво и надрывно, что смотришь со стороны и понимаешь: вот он, Идеал Неразделённого Чувства. Бог в своей Лично Вселенной даже любовь обращает в объект работы, отшлифовки, приведения к несуществующему идеалу. Его чувство должно быть восхитительно. А выходит прескверно и паршиво.
Страдает Джиён очень профессионально. Это как отработка дикции: до мозолей на языке и головокружения от часто набираемого воздуха. Джиён пишет истеричные песни, злые, самовлюблённые от этой злости. Обиженные и цепляющие, как всё, что он делает.

Джиён срывается под конец зимы, напивается в хлам и говорит всё Тэяну. Тэян слушает молча, не кивает даже, смотрит в сторону и только иногда тоже отпивает из стакана.
Потом Джиёна тошнит от тоски и выпитого, он долго и неприятно стонет в ванной. И только тогда Ёнбэ позволяет себе тихо выругаться и ударить кулаком в стол.
В этот момент он понимает, на сколько болезненно сострадание. Ровно так же, как невзаимность с одиночеством. Он тихо ненавидит того, кого так восхитительно любит Джиён. Ненавидит, потому что ему самому теперь тоже больно, а он не просил. Да, он хотел узнать, что с Джиёном, почему тот такой мёртвый и зачем умирает. Теперь он жалеет.
Сынхён - его хороший друг.

Джиён выходит из ванной через полчаса, взмокший, иссиня-бледный, с кругами под глазами, которым обзавидовались бы и Сынри и все японские рокеры. Держится за стенку, всё ещё пытаясь отдышаться. У него дрожат руки и губы блестят. Джиён очень несчастный, жалкий. Неприятно, непривычно. Дико.
Джиён улыбается кривовато и дико:
- Слышь, чё. Я, кажись, сердце выблевал. И смыл. Ко-всем-чер-тям.
Он смеётся, как кашляет, последняя фраза звучит зло и мстительно. Джиёна шатает, он чуть не падает, перестаёт смеяться и снова уходит в себя.
Тэян смотрит на Джиёна и думает, полоскал ли тот рот. В целом, ему абсолютно плевать, но мысль назойливо жужжит в голове.
Джиён опускается на пол в дверях и закрывает голову руками.

Тэян подходит, цапнув со стола стакан, ощущая себя мерзотно-трезывм и садится напротив, близко-близко, делает глаток.
- Слышь чё. Поднимайся давай. На, выпей.
Джиён сначала поднимает голову, потом открывает глаза. Глупо кивает и допивает мартини. Пытается хихикнуть, утирая рот рукавом.
- А чё мы мартини пьём, как бабы?
Всё же, он ничерта не полоскал рот - думает Ёнбэ. Да какая мне, к чертям, разница?! - думает Ёнбэ и немного раздражается.
- Не было больше ничего. Вставай давай, пошли.
Тэян берёт у Джиёна стакан, ставит его на пол и помогает ему встать.
- Поспишь со мной?
- Посплю.
- И обнимешь?
- Обниму.
В своей спальне Джиён с секунду стоит у кровати, словно смущается. Потом грустно вздыхает и скромно ложится на самый край, на спину.
Тэян подходит, расстёгивает на Джиёне рубашку, в которой ещё утром он был на фотосессии, пару пуговиц у горла.
Джиён липкий от пота, бледный и лохматый, некрасивый и полупрозрачный. Губы влажные, бледные и покусанные, а глаза, от чего-то, напуганные.

Тогда Тэян его целует, измято и тягуче, как карамель. Джиён выдыхает тихое "ах" и его язык - с горьковатым привкусом зубной пасты.
Ёнбэ целует из сострадания, из нежности, внезапной и острой, как джиёновы коленки.
Джиён липкий, руки у него тонкие, как травинки и цепкие, как репейник. Джиён тянет Ёнбэ к себе и, когда тот заползает на кровать, крепко сцепляет ноги на его талии. Джиён целуется, как пьёт: жадно, безвкусно, из последних сил. Ему просто мучительно нужно быть с кем-то. Тэян думает, что сейчас Джиён представляет себе Сынхёна, ну вот точно. Ему от этого никак, Джиён целуется хорошо и как девчёнка.

Потом поцелуй прекращается, потому что Джиён вырубается, прямо в процессе. Тэян встаёт, вынимает из-под него одеяло. Думает, как бы его раздеть, но плюёт на эту мысль. Ложится рядом и обнимает - как обещал. Джиён сворачивается в коток и даже в свете ночника видно, какие у него прозрачные веки. Тэян думает сто мыслей о том, что Сынхён - дурак. И ещё о том, что Джиён - идиот. И что он сам - кретин. Эти мысли длятся несколько секунд и он засыпает, сжимая в руке тонкие, словно переломанные, пальцы маленького Бога.

На утро Джиён проснётся виноватый, похмельный и больной. Ещё более некрасивый, чем ночью. И скажет, что признается Сынхёну. И Ёнбэ не станет его отговаривать. В конце концов, пока Джиён не получит всё до последней капли - не успокоится. Даже если речь идёт о боли. Потому что это ДжиДрэган.


OWARI