однажды в Токио

[j-rock-gay]

аффтар: AkiTaka
бэта: ищу!
название: однажды в Токио
рейтинг: G
персонажи: Рю\Мо
жанр: original, fantasy
Дисклаймер: на всех имею право, ибо моя собственность.
размещение: с моего величайшего соизволения.
предупреждение: фентези, херня полная и мои любимые мальчики.
статус: закончено
Размер: 2743 слова

- ШАЗАМ!!!!
Бесит. Злит неимоверно. Просто вымораживает, как жидкий азот. В Мо злит абсолютно всё. До трясучки.
- Прекрати истерить! Ты задрал уже, понял?! Ты всю посуду, бля, перегандошил! Придурочный...
Мо, вздрогнув, замирает, сжимая в руках последнюю тарелку, которую он ещё не успел разбить.
- Не кричи на меня.
Мо опускает голову так, что за чёлкой теперь не видно даже подбородка. Рю смотрит на него с открытой неприязнью и думает, что раздражает в этом придурке действительно всё. Его идиотская зелёная чёлка, длинная, что носа не видно. Бесят его сиреневые кудри, сладко-пухлые губки, его истерики, запах его геля для душа, тощие руки, его постоянное нытьё и разбросанные по всему дому пустые упаковки от таблеток. Бесит, что он уже совсем не уверен, что когда либо видел его глаза. Он совершенно не помнит, какие они.
- Перестань бить посуду и орать. Тогда я не буду повышать голос.
Рю садится на подушку, засунув ноги под низкий столик, и со стуком роняет голову на столешницу.
Мо осторожно ставит последнюю тарелку в сушилку над раковиной и поворачивает голову в сторону большой кучи осколков. Потом поворачивается к Рю и замирает так. Мо вообще очень медлительный и словно отмороженный. Это, безусловно, тоже очень злит импульсивного, горячего, азартного Рю.

Это повторяется из дня в день, изо дня в день. Они заперты в пространстве маленькой квартирки, ютящейся на самой окраине города, имя которого они так и не смогли запомнить. Мо истерит по поводу и без. Мо кричит, ломает мебель, горстями жрёт успокоительные и транквилизаторы. Он постоянно чего-то боится, тоскует и жалуется. Он боится выходить из дома. Боится до паники.
Это повторяется изо дня в день. Рю даже не старается скрывать свою агрессию. Потому что Рю помнит, кто он. И помнит, почему он торчит в этом безымянном городе, почему он тут и, самое главное, почему он заперт в этом пространстве именно с тем, кого он всю жизнь ненавидел больше всех.

~Флэшбэк~

- Шазам, мать твою, ты можешь оторвать свою тощую задницу от камня и, чёрт подери, поработать?!
Зельцер зол до такой степени, что у него почти срывается голос. И какого чёрта Вендиторэ дал ему в напарники именно этого бестолкового мудака? Какого чёрта Зельцеру вообще напарник?! Он прекрасно справлялся один. Он справлялся намного лучше.
Шазам поворачивает к нему голову, у него тяжёлые, словно маслянистые волосы. Он чуть кривит свои пухлые губы и фыркает так, словно увидел насекомое. Шазам - истеричный и капризный ребёнок.
- Я не хочу. Мне не нравится эта работа.
- А меня не волнуют твои желания, коротышка.
Зельцер подходит к сидящему на огненно-жёлтой скале Шазаму и хватает его за подбородок. У него аж локти сводит от невозможности заглянуть ему в глаза.
- Мы. Сейчас. Встанем. И. Пойдём. На. Задание.
С каждым словом Зельцер сильнее сжимает тонкие, грязные пальцы на нижней челюсти напарника, оставляя на голубоватой коже серые полоски. Шазам болезненно цыкает и вырывается. Весь его вид, напряжённые, поднятые плечи и сжатые кулаки говорят о том, что чувства Зельцера совершенно взаимны.
Зельцер сверлит зелёную чёлку взглядом и скалится. Шазам встаёт, лениво потягивается и приседает пару раз.
- Ладно-ладно, не гунди, придурок. Давай побыстрее. И с тебя пара Кубиков.
Зельцер не сдерживается и рычит в голос, задрав голову. Какого хрена он должен тратиться на Кубики за то, что входит в его обязанности?!
Потом он, не глядя, ловит маленькую и всегда противно-прохладную ладонь Шазама и дёргает со всей силы вниз. Переход совершенно не требует никаких усилий, но не причинить хоть какую-то боль своей напасти он просто не может.
Потом всё мнётся в кашу, потому что Зельцер чувствует ликующее счастье, восторг, азарт и почти сексуальное возбуждение, когда рвёт глотки зубами, когда воображает себе костяные крылья и падает в пике, летя на очередную жертву. После него остаётся пожар, пламя дожирает то, что Зельцеру наскучило, он смеётся взахлёб, перепачканный сажей, кровью и страхами тех, кого он уничтожает.
Зельцер - один из Десяти Демонов Разрушения. Он прыгает между плоскостями измерений с такой лёгкостью, что давно уже не замечает этого. Он обожает свою работу, свою суть. В моменты Заданий он ощущает счастье, огромное и пряное. Когда он уничтожает, сеет разрушение и Тьму, он всегда смеётся в голос.
Шазам стоит на краю этой Плоскости и брезгливо кривит губы, глядя на то, что происходит внизу. Ему противно от криков и металлического запаха, который к нему поднимает чёрный дым. Он не любит разрушать. Просто не любит. Потому что, для него, это совершенно бессмысленно. Он любит сидеть где-то в своих Жёлтых скалах, перебирать Кубики, смотреть в Зеркало Параллелей и жевать что-нибудь сладкое. В иных ситуациях он начинает нервничать. А нервничать Шазаму нельзя: он начинает кричать, обижаться, ему хочется уйти и новый Кубик. Шазам - ребёнок. Он, всего лишь, один из Ста Демонов Разрушения, из Лиги Наводящих. Он всё никак не может взять в толк, что заставило Вендиторэ назначить его напарником этому... этому ужасному, придурочному маньяку. Шазам не любит работать.
Шазам стоит на краю Плоскости, теребит в кармане последний Кубик. У кубика оббиты уголки и это расстраивает. В какой-то момент он ловит дикий, горящий, почти истеричный взгляд Зельцера оттуда, снизу. Зельцер скалится и показывает ему средний палец. Шазам оставляет свой кубик в покое, устало вздыхает и осторожно спрыгивает в самую гущу событий. Нет, он, всё же, Демон. У него в природе - убивать и мучить. Просто он не получает от этого никакого кайфа. Он лениво отталкивает от себя какое-то тело, тело живое и очень напуганное. Шазам вытягивает руку и вырывает из чужой груди сердце. Вроде бы эта штука называется так. Потом он делает что-то ещё, старается не смотреть и не слушать. Не слушать смех, перекрывающий крики и стоны уничтоженных биологических организмов.

Они сидят на кромке реальности, приличную часть которой только что порвали на мелкие клочки. За их спинами догорают костры пожаров. Шазам подносит к лицу свой кубик и молчит. Зельцер тяжело дышит, размазывает по груди следы крови и улыбается. Потом оглядывается на Шазама.
- Когда ты вот такой - грязный, напряжённый и молчаливый, когда ты пахнешь дымом и кровью - ты мне даже нравишься.
Шазам молчит, а Зельцер думает, как он может хоть что-то разглядеть за этой плотной чёлкой.
- Ты просто ужасный.
- А ты - бестолковая девчонка.
Зельцер обожает доводить Шазама до истерик.

~~

Рю очень хочет вернуться в тот мир, где он может быть собой. Может выходить на дежурства, прыгать между параллелями, убивать, разрушать и веселиться. Он тихо ненавидит Мо. Он хочет хотя бы выйти из этой конуры. Хотябы воздуха свежего вдохнуть. Но он не может. Не имеет ни малейшего шанса, раз Мо не желает выходить. Он с ненавистью смотрит на тугой узел, страгивающий его запястие. Взгляд изумрудных глаз скользит по тонкой, потрёпанной верёвке, кольцами лежащей на полу. Когда он добирается глазами до точно такого же узла на запястье Мо, ему хочется выть. Он выгибается и отвешивает Мо ощутимый пинок под зад.
- Чего ты дерёшься, придурок?!
Мо поворачивается весь, а его волосы всё так же прикрывают лицо. Рю дёргает одно из сотни колечек на своём наморднике и неприятно щурится. Он тянет руку к лицу Мо.
- Ты их приклеиваешь, что ли?
- Не трогай.
Иногда Мо умеет говорить так: тихо, коротко и до ужаса властно. В такие редкие моменты Рю даже вспоминает, что у них, в целом, одна суть. Что они слеплены из одной и той же ткани мироздания. Что Мо - далеко не тот истеричный ребёнок, которым пытается быть. Рю поворачивается на спину и смотрит в потолок, перебирает пальцами верёвку. Порой ему кажется, что она уже стала частью его слабого, неприятного, человеческого тела.
- Мо... Мо, пошли гулять? Я не могу так больше, мы уже год, ровно год никуда не выходили. Это меня с ума сводит.
- Я не хочу. Мне тут не нравится, не нравится этот город и этот мир. Я не хочу на него смотреть.
- А чего ты, придурок, хочешь?
"Придурок" не звучит оскорблением, просто Рю не способен разговаривать с Мо иначе.
- Кубик.
Рю потирает лоб под геометрической чёлкой, скрывающей ровно половину лица. Хотя его чёлка - обычная, и когда он лежит, она спадает к виску. Он пытается взять себя в руки и не ударить это меланхоличное недоразумение со всей силы. Затрахал он уже со своими кубиками.
Рю думает о том, что хочет вернуться.
- Я хочу домой. Я бы даже купил тебе сотню Кубиков, если бы мы смогли вернуться. Даже две сотни. Самых дорогих.
Мо подскакивает на тонком матрасе, хватает Рю за плечи и его до отвратительного розовые губы приоткрываются.
- Две сотни?
- Две сотни. - кивает Рю. - Но мы не можем вернуться.

~Флэшбэк~

Вендиторэ даёт Зельцеру очень важное задание. Зельцер должен перепрыгнуть сразу два миллиарда плоскостей, протащить с собой Шазама. Нужная Вендиторэ плоскость - самое пекло. Самое опасное место. Даже для Зельцера. Вендиторэ говорит спокойно, тихо и никогда не врёт. Зельцер понимает, что выжить будет крайне трудно. А ещё и стащить какую-то колоду карт, которая приелась их "начальству" не пойми на кой чёрт - это вообще предел возможностей. Да ещё и этого придурка с собой таскать. Но Вендиторэ убеждает Зельцера в исключительной важности задания. Речь идёт о целостности их мира - говорит Вендиторэ и Зельцер верит.
Зельцер просит отправить только его. Зельцер просит избавить его от напарника. Зельцер говорит, как ненавидит Шазама.
Вендиторэ отказывает. Он говорит, что Шазам сможет помочь. Потому что Шазам - тоже Демон. Он - Наводящий. Всё равно, что Проводник или Ключ. Вендиторэ говорит, что такая позорно-низкая должность у Шазама исключительно из-за лени, а так он мог бы быть одним из пяти. То есть выше самого Зельцера.
Зельцер злится сверх меры, сжимает кулаки и выходит из приёмной с гордо расправленными плечами. Вендиторэ он ненавидит, наверное, так же, как Шазама.

Шазам устраивает просто феерическую истерику, Зельцер бегает за ним по жёлтым скалам чуть ли не до ночи, потом ловит и безрезультатно пытается унять. Шазам кричит, вырывается, отказывается, царапается и кусается. Потом даже ломает один из своих обожаемых Кубиков и быстро заталкивает осколки в рот. Кубики - лучшее успокоительное для Шазама.
Шазам успокаивается и соглашается идти. Просит избавить его от подробностей и просто идёт.
Зельцер тратит почти все силы на прыжок, в итоге его не хватает даже на любимые костяные крылья. Он открывает глаза и понимает, что эта плоскость населена существами, каждое из которых превосходит его по силе в тысячи раз.
Начинается драка, Зельцер проигрывает, Зельцер почти погиб. А Шазам, сука, сидит себе на краю плоскости и ногами болтает.
- Тварь... Помоги!..
Зельцер весь поломан, у него оторвана рука и вспорот рот. Шазам смотрит на него с брезгливой неприязнью, видной даже сквозь доставучую зелень чёлки.

~~

Рю сидит на полу в комнате и неритмично раскачивается вперёд-назад. Он, кажется, уже не может злиться. Мо торчит в ванной уже какой час и тихо воет. Он сожрал двадцать пачек каких-то таблеток, порезался о блистер, расплакался и заперся в ванной. Мо очень хочет Кубик, хоть один. И на жёлтые скалы. Больше он ничего не помнит.
Мо тихо воет за двумя дверями и верёвка иногда дёргается.
Рю знает, что выхода отсюда нет. Что умереть не получится - они оба пробовали. Мо пробовал перерезать вены чуть выше узла, но оказалось, что в нём нет ни крови, ни чего бы то ни было ещё. Вены оказались чем-то вроде рисунка на коже, обтягивающей пустоту. Рю пробовал: вспороть себе горло, отравиться газом, даже вырвать себе глаза. Бесполезно. Всё оказалось бесполезно. Убить себя для них оказалось такой же невозможностью, как и перерезать верёвку. Как и расстаться хоть на миг. Это Проклятие не подлежит снятию.
За окнами небо безымянного города темнеет, когда Мо, наконец, входит в комнату. Та часть его лица, что видна - бледная до синевы и сейчас так похожа на лицо Шазама. Чёлка даже немного растрёпана, сиреневые кудри испортились и перестали быть такими "миленькими".
- Истеричка. Как же я от тебя устал, ты б знал.
- Рю...
- Чего?
Рю сидит на корточках и ковыряет длинным ногтем паркет. Он не смотрит на Мо. Он не хочет.
- Рю... Рю, я не помню...
В голосе Мо отчётливо звучит паника.
- Чего ты не помнишь?
- Ничего... Я не помню, чего так хочу... Я не помню... Я не помню!
Рю очень хочет сказать "Кубики твои доставучие что ли?", но вовремя прикусывает язык. Он вдруг пугается, страх пробрал бы до костей, если бы они были. Мо забывает. Забывает того, кем был. Это конец. Он садится на пол и зажимает виски руками. Он маниакально пытается повторить про себя всё, что было с ним до того, как их прокляли.

~Флэшбэк~

Шазам вдруг как-то странно улыбается и спрыгивает в самую гущу событий. Существ, населяющих эту плоскость, море, бескрайнее море, они замирают на какой-то миг, глядя на несущегося к земле Шазама и это становится роковой ошибкой. Шазам приземляется на все четыре конечности, поднимает голову к Зельцеру и вдруг проводит рукой по лицу. Поднимает чёлку. Даже Зельцер сглатывает от того, что он, это капризное недоразумение, начинает излучать. Шазам поднимает вторую руку, сдёргивает с поднимающей волосы руки нитку и завязывает чёлку.
Глаза у Шазама огромные, почти круглые и страшные до оторопи. Зрачки, светло-сиреневая радужка - заведены к верхним векам и подёргиваются в разных направлениях. Шазам видит белками. Шазам снова упирает руки в землю, словно готовится к прыжку.
А потом Зельцер ничего не помнит. Помнит только зелёно-сиреневые всполохи, дикий смех, который ему самому и не снился, фонтаны чёрной жижи, заменяющей жителям этой плоскости кровь, крики и панику. Шазам разодрал море стражей Карт за считанные минуты.
Потом наступила тишина, Шазам вернул чёлку в привычное состояние и снова обижено надкл губы.
- Ничего не говори. Фу, как же это отвратительно!... Давай-ка быстренько заберём эти карты и прыгнем домой, а?
Зельцер промолчал. Не потому, что его об этом попросили. Просто раны оказались слишком глубокими. почти такими же глубокими, как шок от увиденного. В нём стала закипать зависть. Зависть, ревность и ещё более яркая, чем обычно, ревность. Сука... какая же он сука...

Шазам оттаскивает Зельцера в какую-то пещеру, перетягивает его раны лоскутками своей одежды, молчит обиженно и постоянно проверяет свои Кубики. Потом они прутся куда-то, ни Зельцер, ни Шазам не понимают - куда. Просто Шазам и правда Наводящий.
Они находят Карты, они просто лежат ровной стопкой у берега какого-то странного, вонючего моря. Зельцер в бреду, он потерял слишком много сил. Он цапает рукой колоду и, собрав крохи сил, оперевшись на Шазама, делает свой последний прыжок.
Карты в прыжке потерялись. Исчезли. Зельцер был слишком слаб. Не смотря на шокирующую мощь Шазама, они провалили задание.
И их наказали. Наказали ссылкой в небытие и вечной связью.


Они болтались по вселенным, ненавидя друг друга всё больше, пытаясь найти путь домой. А попали в плоскость, которую населяют Люди. И увязли в ней. Потеряв всё. Практически потеряв себя самих.

~~

Рю пытается проговорить про себя всё, всё до мелочей. И, когда понимает, что не помнит почти ничего. У него начинают трястись руки, Мо на зависть. Он поднимает дрожащие пальцы к затылку и чувствует, как ноют те места, где у него... у Зельцера были тонкие длинные рога, острые и прямые, как копья. Он паникует. Паникует до головокружения, но это ощущение сходит на ноль за несколько минут. Ему всё так же страшно, но он уже не помнит причин.
Он вскакивает, дёргает Мо на себя и с ужасом сознаёт, что не чувствует ненависти. Мо стоит перед ним, маленький, ниже его почти на голову. У Рю болит печёнка. Это совершенно точно печёнка и осознание этого факта смущает его только грозящим походом за лекарством.
- Мо...
Он отводит непослушными пальцами с изгрызенными ногтями по щеке Мо и, затаив дыхание, поднимает его чёлку. Завязывает её на макушке в хвостик резинкой, болтающийся на его правом запястье. На правом запястье - красная полоска, словно его долго стягивали тонкой потрепанной верёвкой.
У Мо огромные глазищи, карие, с сиреневым оттенком. Как сливы. Огромные, детские, наивные глаза. Красивые. Рю нравится.
- Мо, что происходит?
- Я... Я не знаю. Я не знаю, Рю. Может быть снилось что-то плохое?
- Нам обоим?
- Нам обоим. - Мо смешно кивает, от чего зелёный хвост на макушке болтается, как на ветру. - Как обычно.
"Как обычно". От этих слов по спине Рю пробегает холодок, но он списывает это на сквозняк. Он гладит по пухлой бледной щеке своего Мо. Он чувствует, что что-то не так, но не может понять - что. Может просто усталость.
- Сними это, я хочу тебя поцеловать.
Мо улыбается смущённо и расстёгивает ремешок на кожаном наморднике, увешанном сотнями колечек. Снимает, роняет на пол и долго рассматривает узкие, почти невидные губы, длинные, словно растянутые в усмешке. Рю улыбается в ответ, обнажая два яда мелких треугольных зубок. Мо моргает, мотает кудрявой головой и снова смотрит на своего Рю. Узкие губы, лёгкая усмешка, обнажающая ровные, красивые зубы. Обычные. Показалось. Может, просто усталость. Конец учебного года, экзамены, нервы.
Рю наклоняется и целует Мо.
Он знает, что беспокойство, ощущение чего-то важного и утерянного - исчезнет к утру.

Огромный сонный Токио с аппетитом сожрал двух Демонов, сделав их всего лишь Людьми. Счастливыми и глупыми, как все Люди.


OWARI