Snow, just snow

[j-rock-gay]

аффтар: PornoGraffity
фэндом: YG-family
бэта: -----
название: Snow, just snow
рейтинг: нулевой
пейринг: Kwon Twins
жанр: суровый броманс
Дисклаймер: всё правда, всё так и было, сам всё видел. Герои принадлежат мне, БВА-ХА-ХА! рублю кучу бабла на шантаже. да-да-да) шутка.
размещение: с моего величайшего соизволения.
предупреждение: просто тёплая сказка о двух Принцах.
посвящение: моей Московской Тайне, чтоб не грустил и просто так.
статус: закончено
Размер: 1121 слово

Яндон поднимает голову и выдыхает облачко густого пара в мелкую снежную крошку. У него мёрзнут руки, не смотря на, казалось бы, тёплые перчатки: он прячет ладони в карманы длинного пальто. Снег сыплется на лицо, тут же тает и кожа под крохотными капельками мёрзнет чуть сильнее.
Яндон стоит под фонарём, точнее - ровно на границе между светом и тенью. Там, где темно, снег совсем не виден, зато в жёлтом свете, кажется, целый снежный вихрь. Ему хочется горячего какао и, пожалуй, валяться на полу, в широчущей футболке с каким-нибудь глупым рисунком, в мягких домашних штанах и шерстяных носках.
Яндон улыбается, когда вспоминает, как они с братом покупали очередные парные футболки, настолько идиотские, что не смеяться было невозможно.

В детстве всё было иначе, всё было намного проще. И было на самом деле весело, весело делать все эти штуки: издеваться над учителями и одноклассниками, подшучивать над официантами и контролёрами в автобусах. Было так смешно гордиться тем, что даже мама их не различает, что их не способен различить никто. И разлучить - тоже. Особенно - разлучить. В детстве это казалось непреложной истиной, просто Самым Первым Правилом Жизни, при несоблюдении которого они оба просто отказались бы играть. И никогда не было обидно, что игрушки на все праздники были одинаковым, что даже обёрточная бумага была одна и та же, и бантики точно на одном месте на обоих коробках. Это казалось очередной, стотысячной ниточкой, связывающей их в единое целое.

Сейчас ничего не изменилось, и Яндон пытается понять, почему вдруг стало так грустно. На спрятанной в карман руке пищат часы, оповещая о том, что в его жизни начался новый час. Четвёртый час этих суток, Яндон передёргивает плечами, вжимает голову в толстый шарф и идёт дальше, пиная носками ботинок лёгкий снег. Ему нравится гулять прямо по проезжей части, в это время суток город замирает, умирает на каких-то пятнадцать минут. Он сворачивает на большой проспект, асфальт только слегка прикрыт снежной дымкой, он проводит цепочку следов до трамвайных путей. Встаёт на рельсу и идёт крохотными шажками, балансируя согнутыми руками, не вынимая их из карманов. Яндык всегда любил трамваи, чёрт знает, почему.
Грустно просто нечеловечески, наверное, иногда так должно случаться. Яндон шумно выдыхает через нос и поглубже зарывается в шарф. Сколько раз он ни влюблялся, сколько раз даже девушки путали его с братом - он никогда не расстраивался дольше одного-двух дней. В конце концов, все люди на земле, даже родители, даже те, кого он любил искренне - лишь очередные игрушки в их бесконечной коллекции. Игрушки они всегда любили, в людей умели играть просто замечательно. Высокомерно? Самонадеянно? Жестоко? На эти вопросы они всегда только легко пожимали плечами и смеялись, синхронно зажав рты ладонями. Хотябы потому, что они всегда были теми детьми, что очень сильно любят свои игрушки, берегут и не позволяют им ломаться, по мере возможностей. Игрушкам же плохо, когда в них не играют - на то они и игрушки.
Яндон чувствует, что сейчас доведёт себя, чуть ли не до слёз: пора возвращаться домой. Завтра на работу, пахать за двоих, раз этому дураку приспичило уехать на целых два бесконечных дня. Разлучались они крайне редко, даже в больницу попадали одновременно. Болели вместе, а если одному "везло" сломать ногу, то второй тут же падал, буквально на ровном месте, и ломал руку. И даже они сами не могли понять - специально ли это, или само так выходит. Жизнь твёрдо следовала их Первому Правилу. Жизни всегда нравилось играть с ними, играть на равных.
Яндон заходит в круглосуточный магазин, по привычке покупает две банки горячего какао, две порции какой-то дурацкой японской еды, и идёт домой. На ключах звенит брелок-бубенчик.
" - Если что-то случится, то ты просто позвени им, и я приду, хорошо? - не смотря ни на что, Дык всегда был Старшим, чувствовал ответственность, всегда заботился. - И у меня есть такой же, я тоже буду звонить, если что."
Этому бубенцу уже одиннадцать лет, Дон замирает у дверей, вспоминая, как брат прилаживал металлическое колечко брелка к ключам. Наверняка же стащил их где-нибудь.
Ключ поворачивается в скважине, замок щёлкает, шуршит, какие-то пружинки сжимаются, открывая дверь в личный Квон-мир.
Яндон ставит покупки на обувную полку, отряхивает снег с одежды, снимает ботинки.
- Я дома.
Это тоже привычка - оповещать о своём возвращении в любое время суток. На кухне горит свет, Дон не уверен, что выключал его перед уходом. Белый пакет с едой уютно шуршит, когда он тянет за ручки. Так тоже было всегда: в магазинах Дону всегда выпадали белые пакеты, Дыку - чёрные. Но, чаще всего, цветные, потому что обычно они ходят в магазин вместе.
- С возвращением.
- А? Ты чего тут делаешь? - Дон корчит смешную мордочку, изображая крайнюю степень шока, даже хватается за стену.
- А. Надоело. Там было смертельно скучно, со всеми этими Звёздами. Приехал сразу после полуночи, а тебя нет.
Дык строго сводит брови к переносице, хотя глаза смеются: если бы с братом что-то случилось, он бы непременно это почувствовал.
- Гулял. С возвращением.
- Я дома. - кивает Дык и сразу отбирает пакет. - О! Какой ты молодец, я как раз страшно голодный, а ты умудрился сожрать абсолютно всё, за один-то день.
- Десон-хён заходил, ты же знаешь, сколько он ест. - смеётся Дон. - А я замёрз.
Дык ставит пакет на стол, берёт кухонное полотенце и набрасывает брату на голову.
- Там пурга, что ли? На тебе снега, как на северном полюсе.
- Ай, опять забыл шапку надеть.
- Балда ты.
Яндык расковыривает плёнку на коробках с едой, жалуется на то, что опять придётся есть "эту несчастную сырую рыбу", отправляет брата в ванную сушить волосы и уходит в спальню.
Когда Дон входит в комнату, ноутбук уже уютно шумит, начиная показывать какой-то фильм, Дык сидит на полу перед расставленной едой и ковыряется в своей сумке.
- Я, кстати, купил нам футболки. Ужасно идиотские. - в последнем заявлении отчётливо звучит гордость и довольство.
- Да? Покажи! я как раз полночи думал о футболках.
Футболки чудо, как хороши - огромные, вырвиглазно розовые, с салатовым рисунком из чего-то, напоминающего двух микки-маусов и надписью "I and my jerk-brother".
- Отличные же?
Дон ничего не говорит, он уже стягивает свитер и натягивает футболку, совершенно довольно усмехаясь. Потом просто садится на пол, берёт палочки для еды и подвигает к себе свою порцию.
- Что смотрим?
- Какую-то херню про парня, который бежит весь фильм чёрт знает, зачем, обрастает бородой и кучей фанатов. - говорит Яндык с набитым ртом. - Я ем сырую рыбу. Почти живую.
Дон смеётся, потому что Дык всегда, каждый раз это говорит, хотя любит японскую кухню страшно.
Из вот таких крошечных традиций и привычек состоит их жизнь.
Яндон засыпает прямо на полу, ближе к концу фильма, уложив голову брату на живот. Хотя, как ему кажется, Дык заснул ещё раньше. Засыпает именно так, как хотел - в широкой футболке, в мягких домашних штанах и рядом с тем, с кем завтра, как и всегда, начнёт очередную интересную игру в людей.

OWARI