Я тебя люблю Я тебя тоже нет

[j-rock-gay]

аффтар: PornoGraffity
фэндом: YG-family
бэта: -----
название: Я тебя люблю Я тебя тоже нет
рейтинг: R
пейринг: Se7en\Kwon Twins
жанр: drama
Дисклаймер: всё правда, всё так и было, сам всё видел. Герои принадлежат мне, БВА-ХА-ХА! рублю кучу бабла на шантаже. да-да-да) шутка.
размещение: с моего величайшего соизволения.
предупреждение: сказ о том, что не надо лезть туда, где всё есть.
статус: закончено
Размер: 2273 слова

- Слушай, - говорит Дык и смотрит на Дона истпытующе, - может пора найти себе кого-нибудь? Нет, всё, конечно, хорошо, мне нравится, но... Как-то...
Говоря всё это, Дык застёгивает молнию сначала на джинсах брата, потом - на своих. Заботливо вытирает влажной салфеткой правую донову руку, тщательно протирает между пальцами и под кольцом на среднем. Потом проделывает то же самое со своей рукой, скатывает обе салфетки в тугой комок и убирает в сумку.
- Кого? - совершенно спокойно интересуется Дон, одёргивая парную футболку со штрих-кодом и надписью "Kwon Twins". - Я не представляю, какими должны быть люди, чтобы вписаться в Квон-мир.
- Так я только про секс. Но на постоянной основе.
Квон Яндон и Квон Яндык - близнецы. Именно такие, каких рисуют в манхве и показывают в дорамах: неразличимые (скорее поведенчески, чем внешне), неразлучные, зависящие друг от друга на все сто тридцать три процента, никогда не ссорящиеся (по крайней мере - на публике). В них влюблён практически весь мир, они сами влюблены только в свой Квон-Мир.
Да, они любят устраивать фансервис. Нет, они никогда не спали друг с другом, да и целовались всего один раз - в детстве, из интереса.
А заниматься вот этим: только руками, почти никогда не раздеваясь, без ласк и прочих ненужных глупостей - это они полюбили с тех пор, как поняли, что можно получать удовольствие таким образом. Хотелось им чаще всего одновременно, а ныкаься и отмазываться они всегда умели на "ура", глушить стоны - тоже. Хотя Дык, всё же, всегда был чуточку громче.
- Знаешь, повезёт тому человеку, на которого ты посмотришь, - без намёка на заигрываения говорит Дон, - ты очень красивый, когда кончаешь.
Он говорит это совершенно спокойно, таким тоном, как говорил бы "цвет этой толстовки тебе идёт". Хотя, как и всегда в такие моменты, на секунду чутко к себе прислушивается. И, как всегда, находит "нет, не влюблён". Поэтому позволяет себе весьма недвусмысленно провести пальцами по губам брата. Дык старается не рассмеяться и смотрит серьёзно: при всём желании томный взгляд не получился бы.
- Тогда давай найдём кого-нибудь на двоих. Общего.
- Хм.. - Дон расплывается в широкой улыбке, когда надевает рюкзак и выходит из подсобки, в которую они заныкались минут пятнадцать назад. - Только при условии совместного использования. В смысле - одновременного, а то получится, что мы друг у друга парня воруем. Некрасиво.
Дык смеётся, шутливо бьёт брата кулаком в плечо, выравнивая ритм шагов в такт с его.
- То есть, с полом любовника мы уже определились.
- Знаешь.. Возможно, если бы ты не трогал меня лет с четырнадцати, мне бы и нравились девушки.
- Я?! Яндон, ты, мелкая скотина! А тебя не беспокоит, что именно ты был тем, кто всё это начал??
Дык строго хмурит брови, гно Дон прекрасно знает, что брат смеётся и всем доволен.
- Совершенно не беспокоит, ты же знаешь. - жмурится в улыбке Дон, - Так что надо как-то найти уже объект, раз решили.
Они идут по коридору агенства, шутливо "ругаются", и не видят ничего вокруг, пока не натыкаются на кого-то.
По привычке быть совершенно синхронными при свидетелях, они низко кланяются, громко извиняются и, наконец, смотрят на "пострадавшего".
- О! Донук хён!
Севен смотрит на близнецов и тихо смеётся. Треплет обоих по макушкам, показывая, что всё нормально. И, казалось бы, идти бы ему дальше, а он стоит и смотрит. То на одного, то на другого.
- Вы чего такие.. хитрожопые оба? Опять что-то натворили?
Близнецы переглядываются и расплываются в одинаковых улыбках.
- Нет. Пока. - говорит Дык.
- Но мы замышляем. - загадочно добавляет Дон и тыкает братца локтем в бок.
Севен смотрит на хихикающих Принцев и старается улыбаться снисходительно. Только Дон замечает, как хён едва заметно сглатывает.
- И что же вы задумали? Или это, как всегода, страшная тайна?
Дык смотрит на Дона несколько секунд, пока тот не кивает уверенно. Они подходят к Донуку, встают по бокам от него и одновременно, совершенно неуважительно, кладут руки ему на плечи.
Они прекрасно знают, что в них влюблён весь мир. Им можно абсолютно всё, даже это, кто бы что там об этом ни думал. И плевать им на то, что хён - старше, круче и что они на него работают: хотят, значит сделают.
- Это Очень Страшная Тайна, хён. Но мы решили разделить её с тобой.
- Да? Весьма заманчиво звучит.
Севен понимает, что эти два бесенёнка куда-то его тащат, у него куча дел, но он всегда умел закрывать глаза на важные вещи во имя своего интереса: больно уж сильно от близнецов авантюризмом пахнет.
- Хён, хён, покатай нас на своей машинке! - одновременно пищат близнецы на стоянке и Донук сдаётся окончательно.
- И куда мы едем?
Он прокручивает на пальце ключи от своей машины, открывает дверь и садится за руль. Принцы залетают на заднее сиденье, молчат о чём-то своём очень громко и улыбаются, подлецы, как коты чеширские: Севен смотрит на них в зеркало заднего вида и, достав пачку сигарет, вопросительно кивает своим пассажирам.
- Кури-кури, хён. Поехали к нам.
Донук проиподнимает бровь, но плавно втапливает педаль газа, выворачивая со стоянки. Он знает только примерный адрес штатных Чертей ВайДжи, и пока едет, не задавая вопростов.
Близнецы шушукаются на заднем сиденьи, хихикают и припераются, от чего атмосфера в машине нагревается до жаркой.
- Да что ж вы задумали, бесы? - смеётся Севен, выдыхая дым уже второй сигареты. - Мне же интересно. Потому что, чует моя задница, меня это каким-то боком касается.
- Касается-касается, хён. - тихо щебечет Яндон и пролезает между передними сиденьями, чтобы посмотерть на старшего. - Но, для начала, надо добраться до дома. Тут, кстати, налево.
- Вы же вдвоём живёте? - Севен решает пока не выбивать из них информацию силой, потому что знает: так и так, это бесполезно. Пока сами не захотят - их хть пытай.
- Пока вдвоём. - неоднозначно хмыкает Яндык. - Надо зайти купить чего, а то у нас мыши вешаются.
- Боже, зачем вам мыши? - смеётся Донук и тормозит у супермаркета.
- А мы на них эксперименты ставим!
Донук выходит из машины у дома близнецов, они вытаскивают из багажника пакеты с едой, Дык звенит брелком-бубенцом на ключах, открывая дверь. Донук смотрит непонимающе, улыбается так, словно каждой улыбкой спрашивает - ну что, что же они задумали. Донук не дурак, у него опыта в таких делах не занимать, он прекрасно всё понял ещё на стоянке, когда его "похитители" хирто переглядывались. Отказываться от такого приключения? Нет, Донук не дурак. Но поиграть по чужим правилам, по крайней мере, по началу - эта идея ему нравится. Так и так, как ни крути - в близнецов, в той или иной степени, влюблён весь мир. И Донук - не исключение.
Играя по чужим правилам, Донук даже изображает изумление, когда чувствует две пары тёплых рук, появившихся на его груди, пока он сидит на диване и "ждёт пока вскипит чайник".
- И что это значит? - мягко интересуется он, накрыв две ладони своими и блокируя движение, не давая исчезнуть.
- Это наш эксперимент, хён. - шепчет в правое ухо Дык и усмехается.
- Тебе понравится, хён. - заверяет слева Дон.
- О, я не сомневаюсь...

Севен выныривает из уже появившейся блаженной пустоты в голове, когда напарывается на строгий, даже агрессивный взгляд Яндыка. В этот момент он нависает над Яндоном, а его брат сидит на развороченной двуспальной кровати совсем рядом. Сидит и просто смотрит, в упор, словно сканирует. Вообще-то, это здорово смущает.
- Осторожно. - одними губами выговаривает старший близнец и едва заметно кивает на зажмурившегося брата.
Донук кивает, старается быть осорожным, внимательным и нежным, старается именно из-за агрессии во взгляде. Его буквально пришибает осознанием того, как эти двое связаны, на сколько они являются единым целым.
Яндон, всё же, выдыхает лёгкий болезненный стон и Яндык буквально каменеет. Донук понимает, что эту боль: лёгкую, ожидаемую, даже приятную - они разделяют на двоих. Дык напрягается, прогибает шею, как прогибается дикий зверь, защищающий своего детёныша.
Севену становится очень не по себе от этого всего, но его буквально продирает мурашками по спине, когда он видит, как Дон, не открывая глаз, нашаривает рукой колено брата и просто едва касается. И Дык успокаивается, в одну секунду, словно и не злился. Как буд-то Дон этим секундным прикосновением успел рассказать брату очень много. И так убедительно, что тот понял, что волноваться не о чем.
После, немного за полночь, Донук засыпает в чужой постели, обнимая двух горячих близнецов. Они лежат совершенно одинаковыми лисьими хвостами, и держатся за руки, сцепив их в ленивый замок на его груди.

Севен приходит через пару дней, с шоколадом, дорогущим вином. В этот день у него много дел, поэтому ему приходится уйти вечером. Когда он натягивает рубашку, то понимает, что близнецы, как и всегда, заняты только друг другом: уже о чём-то лениво переговариваются, о чём-то совершенно своём. А на прощание просто синхронно машут ручками и улыбаются. Севен шутливо отдаёт им честь и даже позволяет себе циничное "спасибо, детка", обращённое к обоим.
Донук приходит по несколько раз в неделю на протяжении полутора месяцев, иногда оставаясь на несколько дней, когда позволяет расписание. Донук думает, что его котята - чудо, как хороши. Теперь, привыкнув, ему нравится эта их связь. Ему нравится ощущать себя причастным к закрытому на все возможные замки миру, нравится, как они оба, совершенно одинаково, прогибаются под его ладонью, как позволяют делать с собой многое.
Севен сидит в своей машине, прислушивается, как плечи и поясница приятно саднят воспоминанием о требовательных коготках. Он думает о том, что близнецы, всё же, разные, хоть и совсем неудловимо: Яндык более агрессивный, смелый и целуется одуряюще хорошо; Яндон же кажется совсем неопытным, он очень нежный, ласковый, постоянно смущающийся своих желаний. Вкупе, в тандеме, они составляют почти идеальное существо в понимании Севена. И он скорее согласился бы прострелить себе голову из ржавого кольта, чем выбирать между ними.

- Хён звонил, сказал, что приедет к вечеру. - как всегда, с набитым ртом, сообщает Дык, подхватывая палочками очердную суши.
- Как-то мне становится скучно. - задумчиво тянет Дон, отбирая несчастную суши у брата и роняя её на пол. - Как-то всё однообразно. Эта игрушка оказалась не такой занимательной, как указано в аннатации.
- Циничная задница, - смеётся старший, - никакого уважения к старшим.
- А тебе всё ещё весело?
- Мне? Да нет, ты прав, конечно, игрушка так себе. Что, отменить встречу?
Яндон берёт очередной шедеврик японской кухни прямо руками и засовывает брату в рот.
- Ты ешь сырую рыбу, какой ужас. Да нет, давай ещё немного поиграем.
- Развратный какой.
- Твоя копия, Дык-хён.

С Донуком происходит что-то странное, он ловит себя на том, что действительно является частью мира. Не Квон-мира, а всего остального, именно того, что влюблён в двух одинаковых, смешливых Принцев. Это осознание выбивает его из колеи, потому что секс сексом, но влюблённость - даже звучит паршиво. Он сидит в своём ресторане, уже пару часов, как закрытом, и вспоминает. Вспоминает, как неделю назад вытащил этих двоих в кинотеатр, просто так, даже без задней мысли. Вспоминает, как к сереине фильма, совершенно не интересного, две юркие ладошки занялись застёжкой его штанов, ловко и уверенно проникая под два слоя ткани. Вспоминает, как было феерически хорошо, особенно от осознания, что это делают двое, что их могут заметить. Что лица у обоих близнецов при этом были совершенно спокойные, они оба, казалось, просто смотрели фильм. А Севен, чёрт подери, Великий Севен, кусал губы, чтобы не стонать, ощущая на себе уверенные пальцы близнецов.
Донук вспоминает, как целовал их обоих однажды, одновременно, медленно и сладко. И как вдруг осознал, с какой-то особенной ясностью, что они в него играют, не более. Он так поразился этой мысли, что отстранился. А близнецы продолжали поцелуй, по инерции, каких-то пару секунд. Потом, видимо, поняли, что кого-то не хватает, уставились друг на друга и рассмеялись.
Донук вспоминает, какой Дык феерически красивый, когда кончает. И как гладит по голове брата, когда кончает тот. Нет, это не Донук завёл себе двух котят. Это они завели его себе.
Это всё не нравится Севену категорически, он понимает, что попал, что увяз слишком крепко в этом трио. И что его не устраивает позиция "гостя" - ему нужно всё, абсолютно всё. Приручить этих двоих, подчинить, сделать своими. И вот тогда уже всласть отдаваться роли "игрушки". Но любимой, неприменно - самой любимой игрушки.
Он покупает их любимого белого вина, покупает ещё каких-то глупостей, которые близнецы так любят, одевает лучший костюм и едет без предупреждения.
Он заходит в уже привычную квартиру, как к себе домой, относит продукты на кухню и хватает Дона за загривок. Впивается в его мягкие губы властным, строгим поцелуем, шарит свободной рукой по тёплой пояснице под домашней футболкой.
Он берёт, берёт то, что ему необходимо и берёт так, как хочется именно ему: спокойно, не предпологая возражений. Ни Дык, ни Дон и не возражают, так им тоже нравится. В эту ночь оба близнеца вьются под хёном особенно жарко, оба смотрят ему в глаза, даже соревнуются за его внимание, ластятся к нему, позволяя больше, чем обычно.
Донук расслабляется. Внутри него всё ликует, ему хочется кричать, потому что он начинает плучать то, чего хочет: его котята становятся действительно его.
После, не одеваясь, откупоривая бутылку вина, Донук молчит. Он наблюдает, он ловит каждый взгляд близнецов, обращённый только к нему. Он видит именно то, что хочет видеть. Он разливает вино по бокалам, выпивает залпом, сразу наливает второй. Близнецы сидят в ворохе простыней, лохматые, всё ещё горячие, сейчас совершенно неразличимые - Донук даже теряется. Он допивает вино прямо из бутылки и встаёт.
Он не понимает, почему так происходит, но близнецы тоже встают, переглянувшись.
А дальше в голове Севена всё плывёт, он стоит перед двумя детьми, в каждого из которых влюблён почти до горячки, стоит совсем близко, меньше чем в метре. Выпитое неожиданно резко пьянит, он отпускает бутылку на мягкий ковёр и беззвучно выдыхает "я люблю тебя", поочерёдно глядя в глаза каждому из близнецов.
Великий Севен обмирает и кончается, потому что Квон Яндык встаёт слева от него, Квон Яндон - справа. Они одновременно кладут ещё чуть влажные ладони ему на плечи и, наклонившись, одновременно шепчут, медленно и весело:
- Я тебя тоже нет.

OWARI