В ладонях он держал весну - 12 - эпилог

[j-rock-gay]

аффтар: PornoGraffity
фэндом: B.A.P
бэта:  Yuki~
название: В ладонях он держал весну
пейринг: HimLo, JongLo, BangChan.
рейтинг: G
жанр: romance, grama, hurt\сomfort, повседневность
Дисклаймер: всё правда, всё так и было, сам всё видел. Герои принадлежат мне, БВА-ХА-ХА! рублю кучу бабла на шантаже. да-да-да) шутка.
размещение: с моего величайшего соизволения.
предупреждение: OOC!!!! сказ о том, как маленькие мальчики кружат головы большим мальчикам.
история вне периодов, без привязок к реальным фактам.
статус: 12\12 - эпилог
размер: 1176 слов

- Это какая-то невыносимая херня, - бурчит Тэхён, заложив руки за голову. - Бред укуренного купидона. Меня, признаться, тошнит.
Общим голосованием (чтобы не сказать "простым приказом Ёнгука") неделю назад было решено произвести перестановку в спальне, отставив одну двухъярусную койку перпендикулярно остальным двум. Тэхён радостно занял нижнюю, ликуя, что теперь, наверное, не будет этих вечных перетасовок.
- Слушай, - с верхней койки "отщепенцев" свешивается Ёндже и как-то блядски ухмыляется. - А давай встречаться?
Тэхён поднимает на него стотонный взгляд и только чуть вскидывает брови, мол: "совсем в уме повредился?"
- А что? - веселится Ёндже. - Все парочками, в воздухе аромат роз, из крана течёт радуга, все плачут блёстками и собираются жениться. А мы с тобой, как два дебила, не пришей...
- Заткнись, Ю. Нет, правда, меня даже от шуточек таких потряхивает.
Ёндже легко пожимает плечами и возвращается к ковырянию в ноутбуке.
- Просто я подумал, мало ли тебе одиноко...
- Без комментариев.
На самом деле Тэхён вовсе не так злится, как это показывает. Просто иногда концентрация тупой идилии на квадратный метр квартиры зашкаливает, и очень хочется чего-нибудь брутального. Хоть бы Гук, что ли, напился и побуянил. Или Чунхон истерику развёл. Ну, или там, чтобы Ёндже зарвался в какой раз и огрёб от Химчана. Но нет, небо глухо к мольбам несчастного Тэхёна, и в общаге царит какая-то и правда нездоровая атмосфера любви и покоя. Отвратительно, не мужики, а какие-то кисейные барышни.
Нет, Тэхён не злится. Он просто до сих пор в шоке.
- Тэхёнчик!!!
Остальных воплей несчастный не разбирает, потому что весьма затруднительно прислушиваться к словам, когда по тебе скачут два здоровых лба, пятнадцати и семнадцати лет - соответственно. Тэхён с трудом хватает Чунхона за ногу и дёргает, призывая к успокоению.
- Что опять стряслось?!
- Тэхёнчик-хёнчик, ты же ещё не забыл, что мы делали дело? - последнее слово Чунхон сопровождает очень недвусмысленной ухмылкой. У него на шее сияет двухдневной давности засос, и Тэхён возводит глаза к потолку, то есть к верхней койке.
- Я попытаюсь вспомнить, если ты снимешь локти пумы с моей печени.
- Ой, прости.
Чонап снимает свои и чунхоновы конечности с хёна, они оба усаживаются на край кровати и буквально кипят энтузиазмом.
- И что вы там опять задумали, изверги?
Чонап наклоняется к Тэхёну и шепчет едва слышно.
- Мы спёрли у тебя камеру, но не спеши драться, потому что мы её не сломали и засняли, как Гук выкладывает на столе сердечко. Из конфет. Из кроличкиных конфет. Прикинь?
Тэхён стонет и думает, что хочет в другую группу. На время, пока у этих четверых дурь не повыветрится.

- Химчан, сколько можно, я жрать хочу, ну! - гудит Ёнгук и даже нетерпеливо барабанит кулаками по столу.
- Подождёшь, - слишком ласково и очень опасно воркует Химчан, щуря глаза в лисьей усмешке. - И не "жрать", а "есть", сколько тебя просить.
- Жрать! Есть я хотел часа два назад. И если сейчас же ты не дашь мне чёртовой еды, я тебя... - Гук улыбается тоже нехорошо и явно намекает.
- Да пошёл ты.
Обычно после таких слов начинается молчаливая ссора, разборки на тему, кто тут кому хён, причитания на тему нестыковки взглядов на отношения в группе и прочая херня. Но теперь на подобные посылы Ёнгук только довольно ухмыляется, словно ему пива бутылку принесли.
- Мам, я тоже голодный.
Химчан почти спокойно реагирует на это "мам", почти спокойно реагирует на весьма заметные пятна на шее младшего - он вообще почти спокойно реагирует на всё, что связано с Чунхоном. Потому что, в конце концов, быть с создателем своего бывшего Бога - весьма и весьма неплохо. Более чем "хорошо". Химчан потихоньку привыкает к этим дурацким и непонятным отношениям с дурацким и непонятным Бангом.

Зело чувствует, как начинает тонуть, как он медленно опускается в тёплое, ароматное молоко. Белая плотная жидкость мягко пробирается в нос, затапливает лёгкие и словно смягчает острые края крылышек внутривенных мотыльков. Зело хорошо, Зело улыбается и даже мурлыкает какую-то песенку, поднимая к поверхности смешные молочные пузыри.
- Выныривай, дурной, я сшил тебе новое сердце, - гулко басит голос его Бога, и сильные руки плавно тянут наверх.
Зело открывает глаза, молоко течёт с ресниц, струится по коже потоками, смывает всё, что было до. Что было? - Зело не помнит. Он смотрит на свою грудную клетку и разбирает едва заметный розовый шрам слева. Даже ощупывает его, трогает пальцами каждый изгиб. И улыбается.
- Оно хорошее?
Бог по имени Банг Ёнгук только ухмыляется, словно спрашивает, хорошо ли его создание подумало перед тем, как задать глупый вопрос.
Зело усмехается виновато, принимая свою глупость, и тянет к Богу руки.
- Когда-нибудь ты обязательно повзрослеешь, - говорит Ёнгук и тянет белую шёлковую нитку, которую Зело до этого не замечал.
Это немного больно - чувствовать, как через кожу тянется шёлк, как щиплет от молока, попавшего в микроскопические ранки. Но это ничего, это можно и потерпеть, это не страшно. Ничего не страшно, потому что Бог улыбается спокойно, завязывает нитку глупым бантиком и треплет по мокрым волосам.
- Просыпайся, тебя кое-кто ждёт.

Чунхон распахивает глаза, подскакивает на постели и расплывается в улыбке. Он трясёт Чонапа, лежащего рядом, трясёт невежливо, пока тот не просыпается.
- Пумка, хватит спать, чего ты спишь?? Утро уже, слышишь?
- Ну... Ну и что... - Чонап страшно смешной по утрам, лохматый и такой идиотский на вид, что Чунхон, наплевав на нечищеные зубы, плюхается на него сверху и лезет целоваться. - Хей, кроль... А давай никуда не пойдём?
Чунхон моментально отстраняется и смотрит так, словно Чонап попросил его, как минимум, отобрать еду у Ёнгука.
- Ты с ума сошёл??? Мы же гулять идём! Все вместе! Ой, Чонап, какой же ты, у меня слов нет.
Чунхон не ждёт ответа, спрыгивает со своей койки, с восторгом отмечая, что старшие уже встали. Все старшие. Он быстро умывается, натягивает первые попавшиеся шмотки и несётся на кухню.

Химчан улыбается, когда смотрит на двоих младших, носящихся метрах в десяти дальше, уже затеявших очередную вырвимозговую игру.
- Какие же они, всё же, идиоты.
- Дошло, наконец? - ухмыляется Ёнгук и подстраивается под лисий шаг. - Лучше поздно, чем никогда.
Ёнгук получает тычок в бок, изображает адскую боль, даже порывается упасть.
Тэхён и Ёндже идут в паре метров рядом и что-то увлечённо обсуждают, явно стараясь сделать вид, что они вообще не с этими бешеными детьми.
- Какой я молодец, что задумал погулять всем вместе, да?
Химчан прикрывает глаза рукой, притворно вздыхает, хотя улыбается от уха до уха. Он, не сбавляя шага, кладёт голову Гуку на плечо и опять смотрит на детей.
Ему немножечко, едва заметно, больно, но только от того, что он сам оказался неспособным сделать это неуёмное создание счастливым. Но что было, то было. В итоге всё вышло правильно.
Ещё робкое, но уже отчётливо тёплое весеннее солнце заливает парковую аллею, ласкает щёки, обещая тёплое лето. Чунхон останавливается и подзывает к себе Чонапа, что-то показывая. Тот подходит, обнимает его со спины и заглядывает через плечо. Говорит что-то тихо и улыбается. Чунхон буквально светится, когда показывает Чонапу бабочку, ползущую по его ладони. Бабочка цепляется лапками за длинные пальцы, лениво шевелит коричневыми крыльями, и Чунхон заливисто смеётся.
- Смотри, - говорит Химчан, когда сердце отмирает. - Смотри, у него в ладонях - весна. Он держит весну в ладонях. Как же красиво...