На берегу Рио-Пьедро села я и заплакала

[j-rock-gay]

аффтар: PornoGraffity
фэндом: Infinite\Teen Top
бэта: нет. вообще.
название: На берегу Рио-Пьедро села я и заплакала
персонажи: Niel\Sunggyu
рейтинг: G
жанр: romance
Дисклаймер: всё правда, всё так и было, сам всё видел. Герои принадлежат мне, БВА-ХА-ХА! рублю кучу бабла на шантаже. да-да-да) шутка.
размещение: с моего величайшего соизволения.
предупреждение: странная сказочка сюрная про Будду, Кураторов и Любовь.
статус: закончено

... А на шее у Марины
то ли камни, то ли бусы... (с)

Есть такие люди, о которых моментально ломаешься. Прикоснёшься случайно, рукопожатием, рукавом, к волосам - главное тактильно - и всё. Тут же трескаешься, как хрустальный бокал. Ломаешься без надежды на восстановление.
Он сломался восьмого апреля, во вторник, в восьмом часу вечера. Три с половиной месяца назад. Фшух - и только осколки да пыль. Нет его, и никогда больше не будет.
Потому что есть такие люди, о которых моментально ломаешься. В его жизни такой человек встретился только раз, и в семнадцать это слишком тяжело принять. Пережить. Научиться жить не целым собой, а вот такими кусочками, никак не желающими состыковываться.
Отсюда всё: утренние истерики, вечерняя меланхолия, бессонница и отсутствие того самого Смысла. Потому что Смысл, кажется, и заключался в том самом неосторожном прикосновении.
По всем законам жанра прикосновение должно было стать Роковым, превратиться в Любовь и долгую счастливую Взаимность.
Его личные Кураторы, те самые, что заменяют ему и Судьбу, и Бога - плевали на законы жанра, им вообще неведомы никакие жанры, кроме "трагикомедии" - он это чётко знает.
У него кресты на линиях Юпитера. Такие маленькие, но очень чёткие крестики, на обеих ладонях. Привязанность только к одному человеку.
Он прекрасно знает, что это значит, он сжимает кулаки, опускает голову и смиряется. Каждым своим осколком. Такие дела, ничего не попишешь.
У него даже номера телефона нет. Ну того, сломившего. Нет номера, е-мейла, адреса, твиттера или фейсбука - чем он там пользуется - только имя. Только имя.

Он просыпается с рассветом, обнимает подушку и судорожно вздыхает. Каждый раз одинаково, как по сценарию. Кураторы смеются в своём Небесном Кафетерии, хрустят свежими булочками, роняя крошки на стол, и просто наблюдают. Не помогают. Сволочи у него. а не Кураторы, вот что.
Он просыпается с рассветом, обнимает подушку, вздыхает, потому что дышать нечем, потому что в груди противно ноет, потому что надо вставать и что-то делать. Быть человеком, быть собой: есть завтрак, одевать форму, слушать уроки, прогуливать уроки, возвращаться домой, делать домашку. Общаться с людьми. Это - самое сложное.
Потому что все люди - это не Ким Сонгю.
Он встаёт, одевает форму и идёт на кухню. На кухне - полно народу, все эти придурки, с которыми он, зачем-то, живёт. Которых он, каким-то образом, считал друзьями. Он брезгливо отодвигает от себя хлопья с соком, принцессничает, дует и без того пухлые губы. Зло щурится на всех присутствующих, не говорит им ни слова. Уже три месяца.
Потому что они - не Сонгю.
Он выходит из квартиры под неодобрительное, но уже вполне равнодушное "стерва", хлопает дверью и идёт мимо школы. Он идёт на набережную, на ту самую, где сломался восьмого апреля. Надеется найти ещё хоть один кусочек себя, чтобы стать хоть капельку более целым.

... Он лежал на прогретом бетоне, раскинув руки и закрыв глаза. Он - Будда, тот самый, которого так рьяно ищут последователи. Тот самый, Изначальный Будда, которого, как считают, никогда не было. Не звено цепи, а сама Суть Спокойствия.
У Ниэля - крест на линии Юпитера. Чёткий, глубокий - ни с чем не перепутаешь. Привязанность к одному человеку. Или Будде.
Каждый Ниэль однажды встречает своего Будду, и идёт за ним, до конца своих дней, осторожно обходя хрупкие лотосы, распускающиеся под ступнями божества, трепетно оберегая тишину и покой вокруг своего Будды, осторожно впитывая каждое движение, каждое слово.
Только вот этому Ниэлю достался какой-то уж совсем странный Будда. Кураторы явно посмеялись, довольные такой отличной шуткой.
- Глаза сломаешь. - совсем невежливо буркнул Будда, как и положено, не шевелясь, и даже не открывая глаз.
Ниэль дёрнулся, отступил на шаг, взгляд с трудом отвёл. А сердце так больно бухнуло в голову, что пришлось и вовсе зажмуриться.
Сонгю медленно, лениво перевернулся на живот и, щурясь от закатного солнца, посмотрел чуть мимо своего Верного Последователя.
- Ну и что ты пялишься?
"Люблю" - хотел сказать подопытный жестоких Кураторов, но промолчал, промолчал.
- Нравлюсь?
Кивок.
- Ким Сонгю.
- А.. Д.. Ниэль.
"Глупый! Идиот, тряпка, ну что за лепет?!"
А бровь, чуть заломленная, поползла вверх, вместе с уголком рта - в усмешке.
- Красота какая, подумать только.
И встал, оправил футболку с каким-то орнаментом, от которого заболели глаза, подхватил валяющуюся в паре метров сумку. И ушёл. Ушёл, кинув на прощание "бывай". Даже не обернувшись.

Ниэль не знает, что сказал бы своему грубому Будде, увидь он его ещё раз. Не знает, не представляет, как бы себя вёл. Он только представляет, как Сонгю целует. Как обнимает, как шепчет ласковое, и Кураторы спиваются в Небесном Баре, проиграв семнадцатилетнему мальчишке. Ниэль хорошо это представляет, до самого утра, потом мало спит. Поэтому он всегда злой по утрам.
Он ходит на эту набережную, лежит точнёхонько на том самом месте, где лежал Сонгю, впитывает в себя какие-то выдуманные остатки его запаха, давно смытые дождём, и ждёт.
Покоя ждёт.
Вот бы не любить больше.
Он засыпает на тёплом бетоне, ему снится, что он лежит под огромным камнем на дне прохладного ручья, видит сон, во сне - бескрайнее поле и кони. Кони, красивые до обморока, мчатся к горизонту и несут в своих гривах лотосы, распустившиеся под розоватыми ступнями Будды.
Каждый раз - один и тот же сон.

- Это моё место.
Ниэль распахивает глаза, подскакивает, перепуганно оборачивается. А сердце больно-больно бьет в голову.
Будда скрещивает руки на груди и ухмыляется.
- Так нравлюсь, что ли?
Кивок. Совсем уже не робкий - уверенный.
Сонгю тихо смеётся, садится на своё место и хлопает по тёмному бетону рядом с собой.
- Ну давай уж знакомиться, раз такое дело.
Ниэль медлит, всего секунду, потом садится рядом, с прямой спиной, и смотрит на воду. Сонгю молчит долго, весь в себе и своей личной Нирване. Молчать с ним очень хорошо. Намного лучше, чем без него.
- Откуда у тебя имя такое?
Ниэль поворачивает голову и видит два бутона лотоса у ног своего Будды. Поднимает голову и победоносно улыбается своим, в сухую проигравшим, кураторам.
И рассказывает. Всё на свете.
А нос щекочет лёгкий запах лотоса.

OWARI