уголками

[Saelma Graffity]

аффтар: AkiTaka
мыло: [email protected]
бэта: не нуждаюсь. в этой истории.
название: уголками
фэндом: The GazettE
рейтинг: PG
пейринг: Reituki
жанр: психодел, romance
из цикла "бусы"
Дисклаймер: всё правда, всё так и было, сам всё видел. Герои пренадлежат мне, БВА-ХА-ХА! рублю кучу бабла на шантаже. да-да-да) шутка.
размещение: с моего величайшего соизволения.
предупреждение: --- умоляю. УМОЛЯЮ. включи "звезду" Жанны Агузаровой. или что-то психоделическое, медленное и страшное. или не читай вовсе. ничего не потеряешь.

странно

я рассыпаюсь, как сухое дерево без кожи. у меня нет глаз, нет лёгких и нет сердца. Сердца тоже нет. у меня нет никого, меня нет ни у кого, ничего не существует.
я отрываю себя от, лишаю потребности дышать пересохшими порами ствола. ветки, ветки, им немного больно от сильного ветра.
нет крови, прощения, приветствий и звёзд. деревья не боятся.

поставив на колени глупца не гордись собой, ты лишь часть голого космоса. не смотри так внимательно, он смущается похоже на детей и кометы.
консервная банка с потрёпанной этикеткой - не разобрать и следа содержимого - стучит о ствол, примотанная к ветке жестоким ребёнком. он мучал кошку, смеялся и жёг инквизиторские костры. он боялся колдовства, но верил в Небесных Кураторов. потом подрос, он трахал ведьм, принцев, шахидок и снова принцев. он родился на окраине палестины и не спал ни секунды с того момента, как.

заходиться рыданьями - не к лицу пустоте. прости его, кошка. прости, ты сдохла напрасно, он хотел чувствовать. не к лицу пустоте рыдать до боли в горле. не к лицу мне это.

я рассыпаюсь, подобно песку в обожжённых пустынях, белый и колкий. расчерчиваю на чужих телах диаграммы ненужных теорем. доказываю любовь. её не существует, потому что у меня отняли сердце, Сердце, меня самого, кожу и возможность смотреть на. нет. это слово забыто, забито, пропитано и впитано в блядскую пустоту чёртового Токио.
зверею. дикое дерево без прививки от чумы и вируса иммунодефицита. чума горит в кострах с именем Его на чернеющих губах, копоть пачкает небесный шатёр, хрусталь трещит по слабо сшитым швам и стекает отравой по тонким стенкам стакана. небесные дети теряют крылья по рассеянности, лгут что-то неумело и валят всё на самого слабого, он младше и скучно играет в мировую войну. потом осыпается потолок, древние храмы на деле из дешёвых карт и склеены тугим плевком по ладони - детской клятвой. нет. ничего нет. сомнений тоже. даже беспочвенных.
почва сухая и струится тусклыми лентами прочь от корней дерева, имя которому Я, пахнет жжёной резиной и рыбой. Всевидящее Око слепнет, глохнет, дряхлеет и торжественно хромает к могильной плитке. на ней кипит чайник с ржавым носом, у него танзелит и по пять звёзд на погонах. стада диких тварей с клеймами на усталых боках тащат своё солнце под горизонт, он устал тоже и хочет спирта на опохмел. на старой школьной доске кривым детским мелом нацарапано "я хочу, чтобы кто-нибудь умер" и он умирает, наплевав на то, что он - последний.
а она шепчет смазанной красной помадой "по последней и поеду. сын-лапша-мигрень-провались чулки". она, другая, замахивается клюшкой и бьёт по земному шарику, отправляя его на другой конец корта. ещё одна берёт в руки биту своего старшего и бьёт четвёртую на отмашь. ей хочется плакать, кричать, царапаться и наконец, со следующей зарплаты, купить что-то новое. новую историю, новейшую, вписать туда свои имена тиранов и королей.
а тот, совсем дикий, потому что юный, он жжёт костры до неба, сжигает платья, не взирая на возраст тел в них. ему не страшно.
деревья не боятся.
всё крутится, распадается, бьётся, исчезает и брызжет кислым на глаза, раскрашенные глаукомой, трещинами сосудов и яркими тенями. вечная мерзлота кутается в шубу из шкур последних из рода зверей. и жрёт, жрёт, дорого и невкусно.
потом всё вдруг теряется, нефтью по поверхности мирового океана и пишет договор. тоже мирный, на кальке. шум наростает, у меня нет лёгких, почек, предсердия и послесердия. координатор теряет координаты, спотыкается и летит со своего скользкого каната ко всем чертям. черти теперь чертят на моём голом теле и школьных досках, но ни кто не умирает и ни кто не умрёт, ведь смерти нет, ничего нет. меня нет ни у кого, никого нет у меня и меня у меня-же. всё серое, серое, сееерое...
измена изменяет. перемены всегда болезненны:

- вот-платок-у-тебя-кажется-насморк-в-моём-доме-есть-немного-пустоты-ты-не-переночуешь-а-лучше-на-совсем?

я-дерево с болью, зажмуривая глаза и стиснув зубы, выпускаю первые робкие листья. и каждый из них зовут твоим именем, Сузуки Акира.


OWARI

@темы: графоманство, J-Rock, Romance, The Gazette, бусы, Reituki

Comments

[Katherine Guren]

Я вот.. даже сказать ничего не могу..

[Saelma Graffity]

Белый Кролик Кай ооо...
спасибо...

[itta]

О_О...Присоеденюсь к Белому Кролику Кай.

[Saelma Graffity]

itta домочге, дорогие любители моего БРЕДА)