господи, я просто слишком стар для этого дерьма!
аффтар: AkiTaka
мыло: [email protected]
фэндом: SHINee
бэта: ---------------
название: amber melancholiac
рейтинг: G
пейринг: JongKey
жанр: AU, Romance
Дисклаймер: всё правда, всё так и было, сам всё видел. Герои принадлежат мне, БВА-ХА-ХА! рублю кучу бабла на шантаже. да-да-да) шутка.
размещение: с моего величайшего соизволения.
предупреждение: романтичная графоманская сказка о покое.
статус: закончено
Размер: 1113 слов
смола Иногда Блинг уходит рано утром, пока Ки спит. Ки спит всегда очень сосредоточенно, словно из последних сил. Словно сон - это тоже часть необходимой, рутинной работы. Ки очень ответственный.
Иногда Блинг уходит рано утром, пока Ки ещё спит, и возвращается под вечер, янтарный, тёплый, прохладный вечер.
Сейчас вечер, жёлтый до одуренья, осенний, пронзительный и прозрачный, как умирающие листья. Блинг заходит в квартиру, в квартирку, крохотную и на самой окраине Сеула. В квартире всего одна комната, кухонька и ванная. В прихожей с трудом умещается их обувь и пара курток. И, конечно же, бесконечные шарфы. Но самый главный, так сказать - начальник прихожей - один на двоих, огромный зонт, цвета слоновой кости.
Блинг снимает кеды, аккуратно ставит их рядом с ботинками Ки так, чтобы задники были строго на одном уровне. Стягивает с шеи огромный красный шарф, отдаёт его Господину Зонту (читай: так же аккуратно наматывает), вешает куртку на единственный свободный крючок и идёт на кухню. Он всегда ходит босиком, порой простужается от этого, но максимум, на что он согласен, это носки.
Его шаги почти не слышны, а на кухне занавески цвета подсолнухов. Блинг никогда не видел настоящих подсолнухов, но эти занавески делают их кухню так похожей на застывшую янтарную каплю, в которой они - две крохотные мушки, бабочки, замершие навечно. Его шаги почти не слышны, его руки немного замёрзли без перчаток. Он хочет ромашковый чай и запах шампуня, которым Ки моет волосы.
Ки нет. В квартире очень тихо. И пыльная взвесь отчётливо видная в косых солнечных лучах, пробивающихся в их янтарное уединение. Блинг осматривает тёмно-синюю чашку на столе. Чай много часов, как остыл, ниточка от чайного пакетика пожелтела и запах ромашки давно притупился. Чашка полная, до самого края - Ки всегда так наливает. Рядом с кружкой на столе лежит печенька. От неё отколот краешек и крошки рассыпаны белыми крупинками. "Скоро зима" - думает Блинг.
Он заходит в комнату. За всё то время, что они тут живут, в ней было только три человека: они и агент, показывающий квартиру перед покупкой. Они не любят гостей. Это их дом, их застывшая вечность. Их личная, только для них двоих.
Он заходит в комнату, того же цвета: пол выстлан медовым паркетом, на кровати тёплый плед с рисунком из рыжих кленовых листьев, даже крышка их ноутбука - тёмно жёлтая. Им нравится плавиться в прозрачной смоле. А дверцы встроенного шкафа разрисовывал сам Ки. На них расцвели тонкие веточки неизвестного дерева, за ними виднеется закатное солнце и стайка птиц в охристом небе. Больше в комнате ничего нет, разве что жалюзи кирпичного цвета. Потому что всё, что им нужно - они сами.
Ки нет и в комнате. Блинг смотрит на измятый плед, из под которого виднеется постельное бельё, ноутбук открыт, но давно уснул. Блинг хмыкает и тихо зовёт Ки по имени. Тишина. На секунду Блинг с головой окунается в панику, потому что на кухне не было записки. Ки никогда не уходит без записки. Потом он успокаивается, потому что вспоминает.
Иногда так бывает - Ки полностью уходит в себя, по квартире не ходит, а кружит медленно и бестолково, как первый снег. Блинг останавливается у двери в ванную и прислоняется спиной к двери. Он прекрасно знает, что Ки там. Совершенно точно там, иногда он нуждается в подчёркнутом уединении, закрытом пространстве, где нет места ни для чего, кроме его полупрозрачных, как патока, мыслей. Блинг детально представляет, как у Ки закрыты глаза, как спокоен его рот, какие у него прохладные губы. Блингу нравится вот так скучать по нему - когда он совсем рядом и недосягаем.
Проходит несколько десятков минут, Блинг уже сидит на полу у стены и почти спит. Меланхолия. Потом желание обнять становится слишком сильно, он тихо встаёт и осторожно открывает дверь.
В крохотном помещении розоватого кафеля горит маленькая лампочка, принесённая с кухни. Свет от неё мягкий, словно нагретый на солнце мех. Ки полулежит в ванной, одетый во все возможные одёжки, капюшон серой толстовки натянут на самые глаза. Блинг улыбается, почти смеётся и даже от этого слабого выдоха Ки просыпается. Смотрит на него немного удивлённо, но в целом - спокойно. В такие дни из Ки не дождёшься никаких эмоций.
- У тебя чай остыл. Давно.
Ки кивает так, словно кивает своим мыслям, а не словам Блинга.
- Я скучал. - Блинг улыбается широко и выходит, потому что в такие дни Ки очень не любит, когда его дёргают.
Он переодевается в домашнее, тёплое и мягкое. Пожалуй, сегодня действительно стоит надеть носки - холодает. Он топает на кухню, спокойно и медленно, потому что в конце осени, в предчувствии зимы в этом доме замирает абсолютно всё.
Ки сидит на кухне, между столом и холодильником. Ки сидит, подобрав под себя ноги и смотрит в свою синюю кружку. На холодильнике прилеплен блокнот таким образом, что, прочитав записку, можно легко перелистнуть страничку и написать свою. Рядом, на растянутой пластиковой пружинке, болтается зелёный карандаш. Ки смотрит в чашку и бездумно давит пальцем крошки от печенья.
В предчувствии зимы в этом доме даже чайник кипит медленно. Блинг сидит на подоконнике, пока вода не нагреется до той температуры, когда пакетик окрасит содержимое чашки с едва заметный желтоватый цвет. Его чашка - белая. Он наливает воду, даже не горячую, насыпает сахар. Долго смотрит на Ки: спокойного, умиротворённого, тёплого. Решает забрать его чашку и налить ему чай тоже. Ки не обращает внимания на его действия, только переводит взгляд на точку между потолком и вытяжкой. Он держит себя за колени, голова откинута к стене и шея кажется особенно точёной, беззащитной и белой. Как чашка.
Блинг ставит перед Ки полную чашку, без сахара и с корицей. всё, как Ки любит в такие дни. И садится на пол, положив голову Ки на ногу.
- Я соскучился.
Время тянется, как карамель, в доме витает едва уловимый запах этой самой карамели. Просто потому что им так хочется. Они сидят так до самой ночи, кухня остаётся такой же жёлтой, потому что это, как никак, застывшая капля смолы, в которой они - мушки или бабочки, замершие вдвоём на века.
Ки молчит долго, совсем не душно и не страшно. Меланхолия. Блинг закрывает глаза, когда остатки чая на донышке чашки почти высыхают и именно в этот момент Ки начинает петь. Не петь даже, так, напевать тихонько, что-то очень нежное и плавленое, как жжёный сахар. Блинг, конечно, подпевает, они давно умеют петь без слов, петь что-то своё, особенное и подходящее только тому моменту, в котором эта мелодия рождается.
Потом Блинг греет Ки, сняв с него все нелепые одёжки, абсолютно все, потому что согреть можно только прикасаясь к самой коже. Ки всё такой же отстранённый, он рассматривает ту часть их общего неба, которую в эти минуты дорисовывает. Он доводит свой шедевр до идеала, покрывает слоем смолы и только после этого впускает в него Блинга, проронив первый, тихий, медленный стон. Потому что Небо, как и всё остальное - у них одно.
В такие меланхоличные дни Ки особенно нежный и горячий.
OWARI
мыло: [email protected]
фэндом: SHINee
бэта: ---------------
название: amber melancholiac
рейтинг: G
пейринг: JongKey
жанр: AU, Romance
Дисклаймер: всё правда, всё так и было, сам всё видел. Герои принадлежат мне, БВА-ХА-ХА! рублю кучу бабла на шантаже. да-да-да) шутка.
размещение: с моего величайшего соизволения.
предупреждение: романтичная графоманская сказка о покое.
статус: закончено
Размер: 1113 слов
смола Иногда Блинг уходит рано утром, пока Ки спит. Ки спит всегда очень сосредоточенно, словно из последних сил. Словно сон - это тоже часть необходимой, рутинной работы. Ки очень ответственный.
Иногда Блинг уходит рано утром, пока Ки ещё спит, и возвращается под вечер, янтарный, тёплый, прохладный вечер.
Сейчас вечер, жёлтый до одуренья, осенний, пронзительный и прозрачный, как умирающие листья. Блинг заходит в квартиру, в квартирку, крохотную и на самой окраине Сеула. В квартире всего одна комната, кухонька и ванная. В прихожей с трудом умещается их обувь и пара курток. И, конечно же, бесконечные шарфы. Но самый главный, так сказать - начальник прихожей - один на двоих, огромный зонт, цвета слоновой кости.
Блинг снимает кеды, аккуратно ставит их рядом с ботинками Ки так, чтобы задники были строго на одном уровне. Стягивает с шеи огромный красный шарф, отдаёт его Господину Зонту (читай: так же аккуратно наматывает), вешает куртку на единственный свободный крючок и идёт на кухню. Он всегда ходит босиком, порой простужается от этого, но максимум, на что он согласен, это носки.
Его шаги почти не слышны, а на кухне занавески цвета подсолнухов. Блинг никогда не видел настоящих подсолнухов, но эти занавески делают их кухню так похожей на застывшую янтарную каплю, в которой они - две крохотные мушки, бабочки, замершие навечно. Его шаги почти не слышны, его руки немного замёрзли без перчаток. Он хочет ромашковый чай и запах шампуня, которым Ки моет волосы.
Ки нет. В квартире очень тихо. И пыльная взвесь отчётливо видная в косых солнечных лучах, пробивающихся в их янтарное уединение. Блинг осматривает тёмно-синюю чашку на столе. Чай много часов, как остыл, ниточка от чайного пакетика пожелтела и запах ромашки давно притупился. Чашка полная, до самого края - Ки всегда так наливает. Рядом с кружкой на столе лежит печенька. От неё отколот краешек и крошки рассыпаны белыми крупинками. "Скоро зима" - думает Блинг.
Он заходит в комнату. За всё то время, что они тут живут, в ней было только три человека: они и агент, показывающий квартиру перед покупкой. Они не любят гостей. Это их дом, их застывшая вечность. Их личная, только для них двоих.
Он заходит в комнату, того же цвета: пол выстлан медовым паркетом, на кровати тёплый плед с рисунком из рыжих кленовых листьев, даже крышка их ноутбука - тёмно жёлтая. Им нравится плавиться в прозрачной смоле. А дверцы встроенного шкафа разрисовывал сам Ки. На них расцвели тонкие веточки неизвестного дерева, за ними виднеется закатное солнце и стайка птиц в охристом небе. Больше в комнате ничего нет, разве что жалюзи кирпичного цвета. Потому что всё, что им нужно - они сами.
Ки нет и в комнате. Блинг смотрит на измятый плед, из под которого виднеется постельное бельё, ноутбук открыт, но давно уснул. Блинг хмыкает и тихо зовёт Ки по имени. Тишина. На секунду Блинг с головой окунается в панику, потому что на кухне не было записки. Ки никогда не уходит без записки. Потом он успокаивается, потому что вспоминает.
Иногда так бывает - Ки полностью уходит в себя, по квартире не ходит, а кружит медленно и бестолково, как первый снег. Блинг останавливается у двери в ванную и прислоняется спиной к двери. Он прекрасно знает, что Ки там. Совершенно точно там, иногда он нуждается в подчёркнутом уединении, закрытом пространстве, где нет места ни для чего, кроме его полупрозрачных, как патока, мыслей. Блинг детально представляет, как у Ки закрыты глаза, как спокоен его рот, какие у него прохладные губы. Блингу нравится вот так скучать по нему - когда он совсем рядом и недосягаем.
Проходит несколько десятков минут, Блинг уже сидит на полу у стены и почти спит. Меланхолия. Потом желание обнять становится слишком сильно, он тихо встаёт и осторожно открывает дверь.
В крохотном помещении розоватого кафеля горит маленькая лампочка, принесённая с кухни. Свет от неё мягкий, словно нагретый на солнце мех. Ки полулежит в ванной, одетый во все возможные одёжки, капюшон серой толстовки натянут на самые глаза. Блинг улыбается, почти смеётся и даже от этого слабого выдоха Ки просыпается. Смотрит на него немного удивлённо, но в целом - спокойно. В такие дни из Ки не дождёшься никаких эмоций.
- У тебя чай остыл. Давно.
Ки кивает так, словно кивает своим мыслям, а не словам Блинга.
- Я скучал. - Блинг улыбается широко и выходит, потому что в такие дни Ки очень не любит, когда его дёргают.
Он переодевается в домашнее, тёплое и мягкое. Пожалуй, сегодня действительно стоит надеть носки - холодает. Он топает на кухню, спокойно и медленно, потому что в конце осени, в предчувствии зимы в этом доме замирает абсолютно всё.
Ки сидит на кухне, между столом и холодильником. Ки сидит, подобрав под себя ноги и смотрит в свою синюю кружку. На холодильнике прилеплен блокнот таким образом, что, прочитав записку, можно легко перелистнуть страничку и написать свою. Рядом, на растянутой пластиковой пружинке, болтается зелёный карандаш. Ки смотрит в чашку и бездумно давит пальцем крошки от печенья.
В предчувствии зимы в этом доме даже чайник кипит медленно. Блинг сидит на подоконнике, пока вода не нагреется до той температуры, когда пакетик окрасит содержимое чашки с едва заметный желтоватый цвет. Его чашка - белая. Он наливает воду, даже не горячую, насыпает сахар. Долго смотрит на Ки: спокойного, умиротворённого, тёплого. Решает забрать его чашку и налить ему чай тоже. Ки не обращает внимания на его действия, только переводит взгляд на точку между потолком и вытяжкой. Он держит себя за колени, голова откинута к стене и шея кажется особенно точёной, беззащитной и белой. Как чашка.
Блинг ставит перед Ки полную чашку, без сахара и с корицей. всё, как Ки любит в такие дни. И садится на пол, положив голову Ки на ногу.
- Я соскучился.
Время тянется, как карамель, в доме витает едва уловимый запах этой самой карамели. Просто потому что им так хочется. Они сидят так до самой ночи, кухня остаётся такой же жёлтой, потому что это, как никак, застывшая капля смолы, в которой они - мушки или бабочки, замершие вдвоём на века.
Ки молчит долго, совсем не душно и не страшно. Меланхолия. Блинг закрывает глаза, когда остатки чая на донышке чашки почти высыхают и именно в этот момент Ки начинает петь. Не петь даже, так, напевать тихонько, что-то очень нежное и плавленое, как жжёный сахар. Блинг, конечно, подпевает, они давно умеют петь без слов, петь что-то своё, особенное и подходящее только тому моменту, в котором эта мелодия рождается.
Потом Блинг греет Ки, сняв с него все нелепые одёжки, абсолютно все, потому что согреть можно только прикасаясь к самой коже. Ки всё такой же отстранённый, он рассматривает ту часть их общего неба, которую в эти минуты дорисовывает. Он доводит свой шедевр до идеала, покрывает слоем смолы и только после этого впускает в него Блинга, проронив первый, тихий, медленный стон. Потому что Небо, как и всё остальное - у них одно.
В такие меланхоличные дни Ки особенно нежный и горячий.
OWARI
-
-
02.08.2011 в 02:27мне понравилось, прям картина перед глазами стоит)
-
-
02.08.2011 в 02:29-
-
02.08.2011 в 04:10больнонеобычно скучать по кому-то кто живет на экране в виде буковок...А теперь еще и в голове.-
-
02.08.2011 в 13:53-
-
02.08.2011 в 17:44Очень красиво и почти физически тепло.
-
-
02.08.2011 в 22:14-
-
02.08.2011 в 22:22-
-
02.08.2011 в 22:23-
-
17.08.2011 в 02:52Так зимы захотелось
-
-
17.08.2011 в 14:34