господи, я просто слишком стар для этого дерьма!
аффтар: AkiTaka
мыло: [email protected]
фэндом: The GazettE
бэта: ----------
название: P.S.
рейтинг: NC-17
пейринг: Reituki
жанр: romance
Дисклаймер: всё правда, всё так и было, сам всё видел. Герои принадлежат мне, БВА-ХА-ХА! рублю кучу бабла на шантаже. да-да-да) шутка.
размещение: с моего величайшего соизволения.
статус: задумываю глубокоморальное продолжение с последующими соплями.
предупреждение: ненормативная лексика, лёгкое порно с глубокоморальным подтекстом.
да простит меня Великая Страна Япония, Японский Император и PSC. *дважды хлопнул в ладошки*
itadakimasu?Мне стало неприятно. Неприязнь ощутилась особенно остро, когда он плюхнулся прямо на стол, свернув половину бокалов, схватил первую попавшуюся бутылку, и, прямо из горла, сделал несколько больших глотков. Отвратительное зрелище. Ужас просто. А он, словно почувствовав мой взгляд, чуть склонил голову и открыл один глаз. Его хорошенькие пухлые губы растянулись в отвратительной ухмылке.
- Чего уставился? Хочешь? - По его тону категорически не ясно, о чём он: о выпивке или о себе самом. В любом случае, сейчас меня не прильщает ни то, ни другое.
- Совершенно нет.
Я знаю, что он дрянь, ублюдок и шлюха, особенно когда напивается. Пьяным я его совершенно не способен терпеть.
Он соскользнул со столика, чуть не упав лицом в диван, выругался и, еле передвигая ноги, направился в глубину зала. Не иначе, как искать приключений на свою очаровательную задницу. Фу, дрянь какая.
Я посидел ещё с несколько минут, тупо глядя в никуда, понял, что находиться в этом месте мне неприятно, если учесть, что настроение изгажено окончательно его "милой" выходкой.
На улице свежо, прохладно и упоитльно-тихо. Я застегнул ворот куртки, сунул руки в карманы и направился к дому. По пути подумал, что зря, всё-таки, не взял свой байк, потому что так и не выпил ни капли. Ко всему прочему, пешая прогулка по ночному городу, как ничто поспособствовала внутреннему монологу. Не сказал бы, что мне этого очень хотелось.
Боже мой, как я жалок! Я категорически не могу понять сам себя. Ну за что, за что я могу любить этого ублюдка? Самовлюблённого, наглого, развязного, озабоченного... Совершенно лишённого человеческого тепла и вообще чего либо человеческого. А люблю ведь, вот подумай! Люблю с первого взгляда. И с этого же самого взгляда сам себя призераю. Потому что просто любить - это одно. А хотеть дешёвую шлюху - совсем другое. Что-то ты совсем забыл свою цену, Сузуки. Но поделать что либо с самим собой я оказался не в силах.
Нет, на самом деле, Руки не такой уж и плохой. Пока рядом нет кого-либо, перед кем надо выпендриваться и пока он трезв. Вот такие моменты я считаю самыми сладкими, самыми счастливыми в своей жизни. Тогда с ним можно разговаривать, не морщась, можно смеяться с ним, сочинять музыку. Но это бывает слишком редко, к сожалению.
А я, идиот чёртов, жизнь за него отдать готов, смотреть глазами собачьими, ждать его вечность и ревновать, ревновать, прожигать себя этой чёртовой ревностью и ждать, ждать, что когда-нибудь всё изменится.
Ничерта не изменится. Нет-нет. Шлюха и есть шлюха.
И я бесконечно рад, что он не знает и никогда не узнает о моих чувствах. Я бы умер от стыда.
* * *
Сегодня идти на вечеринку "веселиться" мне просто пришлось. "Веселиться" у нас - это напиться до потери пульса и всей группой вытаскивать Руки из очередных неприятностей. Чёрт подери, да сколько можно строить из себя такого праведника? Я, в конце концов, тоже человек. Я живой человек с истрёпанными нервами и я хочу хоть немного расслабиться. Всё-таки, любить его - потрясающий труд. Просто уму не постежимо, что я до сих пор не забил на всё это.
Сижу себе спокойненько, виски попиваю, сигарету курю. Одну за одной. Руки пока пьян не сильно, сидит напротив и активно клеит какого-то парня. Блевать тянет. От ревности. Замечаю, как его рубашка слегка приподнимается и моему взору предстаёт небольшой участок его обнажённой спины. Рот наполняется тягучей слюной. Я уже говорил, что ты отвратительно жалок, Сузуки? Но остановить себя, оторвать от него глаза - увольте, не могу. К тому же, крепкий алкоголь всегда неблагоприятно действует на мои тормоза.
Проходит какое-то время и Руки решает отправиться со своим очередным любовником в уединение. У меня разве что слёзы на глаза не навернулись от обиды. Почему не я? На меня он никогда так не смотрел.
А эта дрянь встаёт, с трудом, кстати, и вдруг подходит ко мне. Наклоняется, уперевшись рукой с зажатой сигаретой в спинку дивана над моей головой. Одна из его дредин падает мне на плечо, я чувствую запах алкоголя и секса. От него всегда пахнет сексом. Меня словно парализовало. Он наклонился к самому моему уху и сипло выдохнул.
- Сегодня ночью ты будешь меня трахать. Долго и очень глубоко. Я же вижу, как ты меня хочешь. С певой встречи, нэ? Подожди только, детка, я выполню обещание.
Он кивнул на парня, с которым собирался уйти, заглянул мне в глаза, пошло улыбнулся и удалился шатающейся походкой.
ДРЯНЬ!
Я сжал кулаки изо всех сил и зарычал. Сучка! Дрянь, похотливая дрянь! Сууука... Как же он красив, чёрт! Что ж. Трахать, так трахать. Если в обычной жизни он никак меня не выделяет из большинства, то и в этом я не хочу выделяться. Но какова тварь, а?! И что мне теперь делать? Хорошо хоть штаны широкие.
Но, как и следовало ожидать, эта шлюха так и не удостоила меня больше ни одним взглядом за эту ночь. Ходил мимо, задницей вертел, обнимался с кем попало. В конце концов, часам к четырём, мне надоело строить из себя верного пса и я, в какой раз, отправился домой. Стерва. Ненавижу. Урод. Тварь, чтоб его!
Злость даже перебила возбуждение. Я кое как добрался до дома, так и не протрезвев окончательно и, скинув прокуренные шмотки, плюхнулся на постель. Но не успел я даже толком глаза закрыть, как раздался звнок в дверь.
- Мать вашу, пять утра...
Сам не знаю, почему, но я попёрся открывать. Даже спросить, кто, не догадался. Повернул ручку, толкнул дверь и увидел его.
Столит, оперевшись рукой о стену, чтобы не упасть, стоит с трудом и дышит, как раненный зверь. Пьян до неприличия. Рубашка расстёгнута, несколько пуговиц оторваны. Облизывается, смотрит на меня. Опираюсь плечом о дверной косяк.
- Чего припёрся? - У меня даже получилось приподнять бровь. От него пахнет сексом так сильно, что хочется зажмуриться.
Руки с трудом делает капризное выражение лица, складывает губки капризно. Пошатывается, но успевает уцепиться за стену.
- Почему ты меня не дождался? Ты чего, меня не хочешь? Хочешь, я же знаю... Ну, детка, прошу тебя...
- Мало трахался сегодня?
- Парни не о чём. - Хихикает.
- Вот как? А я, думаешь, лучше? - Дрянь. Мелкая озабоченная дрянь. Но я просто хочу поиздеваться. Почти так же, как его.
- О, я в этом уверен.
И я вдруг вздрагиваю от неожиданного осознания: он трезв совершенно. Как стекло трезв. Просто изображает из себя неадекват. Что, стыдно признаться, что хочешь меня? Сучка... Это осознание неимоверно льстит. Так, что ноги даже подкашиваются. Он стоит, мордочку свою капризную корчит. Я медлю несколько секунд, потом хватаю его за грудки и, притянув к себе, кусаю в шею. Он выгибается сразу, стонет развязно. Я затаскиваю его в квартиру, захлопываю дверь и толкаю в спальню. Он падает на кровать, сразу стягивает с себя кеды. Улыбается, облизывается, стерва. Я ухмыляюсь. Ничего, милый. Сейчас посмотрим, кто кого.
- Только тебе придётся быть очень грубым. Очень... Я хочу мужика, а не тряпку...
Я держу себя в руках, держу себя в руках. Подхожу, он ложится на спину, я нависаю сверху.
- О, поверь мне, я тебя не разочарую. Ты будешь доволен.
Он выгнулся мне на встречу, но я оттлокнул его, резко перевернул на живот. Он вильнул задницей и опустил голову на подушку.
Руки - это человек, который остро нуждается в обожании. Ему необходимо управлять людьми. Ему необходимо быть богом. Ничего, мой хороший. От меня ты ничего этого не получишь.
Он сразу принялся мурлыкать одуревшей кошкой, когда я резко задрал его рубашку до самых лопаток и отвлёкся на несколько секунд, чтобы стянуть домашние шорты. Стерва, шикарная портовая блядь. Ещё немного времени уходит на то, чтобы с него, вертящегося, стянуть джинсы до колен. Зрелище, представшее передо мной, заставило меня нервно вдохнуть. Захотелось обнять его, бесконечно долго покрывать его тело поцелуями, зализать оставленные кем-то другим лёгкие синяки на бёдрах, любить его долго и плавно. Но нет. Я всё про него понял. Он никогда не сможет смотреть как на равного на того, кто легко ему подчиняется. Ему нужны те, кто его восхваляет, кто его обожает, но только для того, чтобы в какой раз убедиться в том, что он - самый-самый.
Ничего, детка. Я тебя сломаю.
Наклоняюсь над ним, поддёрнув за плечи, чтобы он опёрся на вытянутые руки. Размашистым движением облизываю его ухо.
- Прости, малыш, но у меня нет смазки. Потерпишь. - И, главное, это никакой заботы в голосе.
- Потерплю. - Дрожит уже. И думает, стерва, что я сейчас нежности разводить начну. Ага, сейчас. Разбежался. Шлюхе - шлюхово.
Коленом раздвигаю его ноги, чуть давлю на поясницу, чтобы он прогнулся, и вхожу сразу. Резко, до упора и сразу начинаю двигаться. Самому неприятно, но стоит потерпеть. Руки болезненно вскрикивает, пытается отстраниться. Но я не стану зализывать его синяки, я сделаю их ярче.
У меня сразу как заслонка в голове падает. Остаются голые, животные инстинкты. Он липкий, неприятный, хотя горячий и сладкий. Я никогда не спал с настоящией шлюхой, но сейчас мне кажется, что шлюха будет чище.
Через какое-то время, я потерял ему счёт, Руки выгибается изо всех сил, всхлипывает, больше не мурлыкает.
- Рэй... Пожалуйста... Я хочу нежно... - Плаксиво, умоляюще. И совсем не трогает. Вру, конечно. От его голоса в груди распускается комок болезненной нежности. Но я не отступлю, не дождётся. Снова наклоняюсь к его шее, не сбавляя темпа.
- Как так? Ты же мужика просил, ты же просил быть грубым..
И быстро отстраняюсь, быстрее, глубже, грубее. Руки, видимо, смиряется с происходящим и старается получить всё возможное удовольствие. Шепчет что-то похабное, стонет протяжно, подаётся мне на встречу с каким-то остервенением.
Постель Руки - всеобщее достояние. Я не раз слышал, что он никогда не кончает первым, а потом очень "нежно" рассказывает любовнику о его ничтожности, чтопчет, оскорбляет. Убьюсь, а первым не кончу. Ни за что. Ни за что. Оцарапвыаю ему поясницу, сильно, до красных полос. Краснеющие царапины на бледной коже - это так эротично, что я сам немного за себя пугаюсь, так резко вхожу в его податливое тело.
Через бесконечное количество его сладких вскриков он вздрагивает особенно сильно, прогибается, закусывает губы.
- Кончай, детка. Давай. Ну, чего ты? Поласкай себя, ты же хочешь... - Я позволяю себе короткую усмешку. Унизительно, не так ли?
Руки чуть не плачет подо мной, старается сбавить темп, но, видимо понимает, что это бесполезно. И, к моему вострогу, несмело тянется рукой к своему животу.
- Давай... Побудь хорошей девочкой...
Рычит. Злится. Но терпеть уже не в состоянии. Сейчас ему нужно только одно. И да, да! Закусывает своё запястие, его рука двигается с неимоверной скоростью, последний вскрик и он кончает. Чёрт подери, как же это сладко! Тело его расслабляется, я держусь ещё пару минут и не позволяю себе кончить в него. Как и упасть на кровать.
Встаю, шлёпнув его по покрасневшей заднице и беру с полки сигареты.
Руки переворачивается на спину, с трудом натягивает штаны. О, снова он, старый добрый Руки: наглый и пошлый.
- Надо же, ты и в правду не обманул. Дай покурить.
- Скажи "пожалуйста". - Я тоже умею улыбаться гадко.
- Сучка. По-жа-луй-ста. - Ехидничает.
Подхожу, протягиваю ему пачку и зажигалку. Он сейчас такой красивый, щёки пылают, губы припухли, виски блестят влажно. Стерва, как же обнять хочется!
- А ты неплох. - Звучит как оскорбление.
- Ты тоже ничего так. Нормально.
Смотрит на меня глазами ошарашенными. Ооо, задетая гордость, как я его понимаю!
- Правда думал, ты будешь более узким. Забыл, сколько ты трахаешься. - Беру в руки перельницу, сажусь рядом с ним.
- Сузуки... - Зол. Теперь отчётливо зол. Агрессивен даже. - Сука, не наглей. Ты хоть понимаешь, кого ты...
- Ой! - Делаю виноватое лицо. - Прости, детка. Правда забылся. - Стягиваю с кресла свои джинсы и достаю бумажник. - Сколько я тебе должен?
Пара секунд и он разваливается на кровати, расплывшись в улыбке. Задумывается.
- Штук пять.
- Дёшево берёшь. Или это скидка по знакомству?
Вскакивает, оказывется совсем близко, в глаза мне смотрит злобно. Сжимает моё лицо пальцами.
- Не зарывайся. Тебе повезло, как никому, а ты...
- Да? Мне повезло? Трахнуть такую дешёвую шлюху? Да уж, повезло, так повезло.
Больно. Это правда больно: говорить такое человеку, которго любишь не первый год. Это больно, от себя противно. Но так нужно.
- Зайка. Переспать со мной мечтает половина города. Ради этого люди готовы целовать землю, по которой я хожу. Это ты лучше меня знаешь, сам такой. Ты же влюблён в меня, как мальчишка.
О, я и не мог ожидать, что эта дрянь не ударит в ответ. Но я просто прекрасный актёр.
- Если бы я был в тебя влюблён, я бы покончил с собой, не пережив позора. Не бери на себя так много, малыш. Хотеть, да, хотел, не спорю. Просто не хотелось отрываться от общества. Все с тобой спали, а я - нет. Но теперь всё в норме.
Поверил. Боже, он правда мне поверил! Чёрт меня дери! Смотрит, ушам своим не верит. Медленно разжимает пальцы, слезает с кровати, быстро одевается и уходит, оглушительно хлопнув дверью.
Мне хочется выть. От безисходности. От осознания того, что мне пришлось опуститься до его уровня. Как же паршиво....
* * *
Проходит несколько дней, у нас снова репетиции. Я немного побаиваюсь видеть его, боюсь сорваться. Не дай бог, извиниться. Он приходит и сразу подходит ко мне. Смотрит в глаза, ухмыляется нагло. Привстаёт на носочки и целует прямо в губы.
- И какого чёрта?
- Просто так. - Пожимает плечиками.
Ясненько. Значит теперь он будет пытаться меня подчинить. Но меня это не пугает. Я помню, что он пришёл ко мне трезвым. Если бы просто хотел переспать - так и пришёл бы без этого идиотского притворства. Так что я на более выгодном положении.
Через несколько недель замечаю, что в его глазах что-то поменялось. Он стал... Надтреснутым. Неужели у меня получилось сломать, хотябы надломить эту сучку? Руки теперь не утруждается шифроваться хоть как-то: клеит кого попало, без разбору, и постоянно - у меня на глазах. Эго залечивает? Ревность мою вызывает?
Идиот. Придурок, если бы он мог представить только, КАК я ревную! К каждому прохожему, любовнику, знакомому. Ко всем. Ревность мучает страшно, не даёт спать и думать о чём-либо, кроме этого чувства.
Потом он пытается затащить меня в туалет клуба, я отмахиваюсь, говорю ужасное, оскорбляю, но он стоит на своём и я бью его по лицу. Не сильно. Но страшно унизительно. Ещё и при свидетелях. Руки словно срывается с цепи, кажется, я становлюсь его навязчевой идеей. Ему просто необходимо меня себе подчинить.
Держаться становится всё труднее, он идёт на всё: то становится ласковым, смотрит с притворной покорностью, то грубит, кричит, злится, то соблазняет открыто и просто пошло. Я держусь. Я не поддамся.
Я сломаю.
Потому что люблю. И я хочу любить Человека, а не грязную тварь.
Проходит ещё какое-то время, с месяц, и Руки, которого теперь ужасно хочется называть Такой, ломается окончательно. Он не ходит в клубы, постоянно молчит и постоянно на меня смотрит. Он просто не может поверить, что есть кто-то, кто им не восхищатся. Кто не считает его богом. Кто говорит ему в лицо, что он отвратительная дешёвка.
И, как я и ожидал, он не смог проигнорировать такого человека. Не мог оставить без внимания. Я стал ему необходим.
Однажды он подошёл ко мне после репетиции.
- Ты не боготворишь меня. - Обиженно.
- Ха. С чего бы? Ты простого уважения не достоин. - Ужасно трудно говорить это.
- Ты меня не хочешь. - Почти плаксиво.
- Нет. Не люблю использованные вещи.
- Я не вещь!
- Не уверен, что это так. - Прости меня. Прости меня, милый мой, я так надеюсь, что я прав. Что потом будет лучше. Тебе лучше.
- Знаешь что? - Он заглянул мне в глаза. Забитый, одинокий. теперь он сам понимает, как одинок. - Я готов на всё, чтобы ты влюбился в меня. Чтобы ты действительно меня полюбил.
- Для чего? - Играй! Уже сколько месяцев, да что там - лет играешь! Терпи! - Потрафить своему самолюбию? Очередной трофей в коллекцию?
Молчит. Кусает губы. Отворачивается, но не уходит.
- Почему ты мной не восхищаешься? Я красив, я сексуален, я популярен, я...
- Пустышка. В тебе нет, знаешь... Человечности. О чём мне с тобой разговаривать?
- Тварь.
- О, вот за это я должен тебя полюбить? Слушай, а чего ты ко мне привязался?
- Ты... - Смотрит умоляюще. - Ты особенный. Ты... Ты от них отличаешься.
- Спасибо. Это действительно меня радует.
А потом он отворачивается к стене, тихо ругается и вдруг выдаёт самый сногсшибательный монолог из тех, что я слышал.
- Я правда хочу, чтобы ты меня любил. Это звучит, как мой обычный эгоизм и у тебя нет причин мне верить, но я правда хочу... Чёрт, я не привык говорить такое! Но я понял, что ты действительно не такой, как все. А я не мог влюбиться в обычного человека. Я чуть на изнанку не выворачивался, всё делал, чтобы тебя себе подчинить, а тебе - хоть бы что! Ты... Мне кажется, что ради тебя я готов на всё. Я готов измениться. Я только хочу, чтобы ты дал мне в голову, хочу... Хочу, чтобы ты мне приказал прекратить всю эту хрень, вернуться домой и готовить тебе ужин!
Он разворачивается ко мне, остолбеневшему, у него глаза на мокром месте. Я... Я в шоке.
- Тебе! Ясно?! Доволен?! Всё должно быть наоборот! Ты должен плакать, умолять взглянуть на тебя, а я должен стоять со спокойной рожей и, видите ли, брезгливо морщиться!
Идиот... Идиот, я не брезгливо! Подожди... Тебе нужно ещё немного пострадать. Ещё немножечко у тебя поболит. Ты должен до конца всё осознать.
- Чего смотришь?! Доволен?! О, можешь пойти и всем рассказать! Матсумото Таканори плакал перед тобой и умолял смотреть без презрения! Я... Я хочу быть с тобой...
Всё. Всё, теперь всё. Он отказался от себя прошлого. Теперь он новый. Живой, ранимый, одинокий, несчастный и напуганный. Мой.
- Не молчи ты! Чего молчишь?!
- Хорошо.
- Чего хорошего? - Кусается, дуется, пугается. Сам себя терпеть не может, я уж понимаю.
- Иди сюда, а?
Улыбаюсь, хватаю его за руку и дёргаю к себе. Обнимаю, голову его к себе прижимаю.
- Изменишь хоть раз - пристрелю. Хамить станешь - бить буду. И да. Ты больше не пьёшь. Ты хороший, домашний кот. Иначе любить я отказываюсь.
Молчит. Не дышит, кажется. И вот не поймёшь - то ли в шоке, то ли радуется.
- Я никогда не занимался любовью. Чтобы по-настоящему. - Жалуется. - Я никогда не любил. И меня не любили.
- Теперь всё будет иначе.
- Поцелуешь?
Спрашивает! Господи, он ещё спрашивает...
OWARI
мыло: [email protected]
фэндом: The GazettE
бэта: ----------
название: P.S.
рейтинг: NC-17
пейринг: Reituki
жанр: romance
Дисклаймер: всё правда, всё так и было, сам всё видел. Герои принадлежат мне, БВА-ХА-ХА! рублю кучу бабла на шантаже. да-да-да) шутка.
размещение: с моего величайшего соизволения.
статус: задумываю глубокоморальное продолжение с последующими соплями.
предупреждение: ненормативная лексика, лёгкое порно с глубокоморальным подтекстом.
да простит меня Великая Страна Япония, Японский Император и PSC. *дважды хлопнул в ладошки*
itadakimasu?Мне стало неприятно. Неприязнь ощутилась особенно остро, когда он плюхнулся прямо на стол, свернув половину бокалов, схватил первую попавшуюся бутылку, и, прямо из горла, сделал несколько больших глотков. Отвратительное зрелище. Ужас просто. А он, словно почувствовав мой взгляд, чуть склонил голову и открыл один глаз. Его хорошенькие пухлые губы растянулись в отвратительной ухмылке.
- Чего уставился? Хочешь? - По его тону категорически не ясно, о чём он: о выпивке или о себе самом. В любом случае, сейчас меня не прильщает ни то, ни другое.
- Совершенно нет.
Я знаю, что он дрянь, ублюдок и шлюха, особенно когда напивается. Пьяным я его совершенно не способен терпеть.
Он соскользнул со столика, чуть не упав лицом в диван, выругался и, еле передвигая ноги, направился в глубину зала. Не иначе, как искать приключений на свою очаровательную задницу. Фу, дрянь какая.
Я посидел ещё с несколько минут, тупо глядя в никуда, понял, что находиться в этом месте мне неприятно, если учесть, что настроение изгажено окончательно его "милой" выходкой.
На улице свежо, прохладно и упоитльно-тихо. Я застегнул ворот куртки, сунул руки в карманы и направился к дому. По пути подумал, что зря, всё-таки, не взял свой байк, потому что так и не выпил ни капли. Ко всему прочему, пешая прогулка по ночному городу, как ничто поспособствовала внутреннему монологу. Не сказал бы, что мне этого очень хотелось.
Боже мой, как я жалок! Я категорически не могу понять сам себя. Ну за что, за что я могу любить этого ублюдка? Самовлюблённого, наглого, развязного, озабоченного... Совершенно лишённого человеческого тепла и вообще чего либо человеческого. А люблю ведь, вот подумай! Люблю с первого взгляда. И с этого же самого взгляда сам себя призераю. Потому что просто любить - это одно. А хотеть дешёвую шлюху - совсем другое. Что-то ты совсем забыл свою цену, Сузуки. Но поделать что либо с самим собой я оказался не в силах.
Нет, на самом деле, Руки не такой уж и плохой. Пока рядом нет кого-либо, перед кем надо выпендриваться и пока он трезв. Вот такие моменты я считаю самыми сладкими, самыми счастливыми в своей жизни. Тогда с ним можно разговаривать, не морщась, можно смеяться с ним, сочинять музыку. Но это бывает слишком редко, к сожалению.
А я, идиот чёртов, жизнь за него отдать готов, смотреть глазами собачьими, ждать его вечность и ревновать, ревновать, прожигать себя этой чёртовой ревностью и ждать, ждать, что когда-нибудь всё изменится.
Ничерта не изменится. Нет-нет. Шлюха и есть шлюха.
И я бесконечно рад, что он не знает и никогда не узнает о моих чувствах. Я бы умер от стыда.
* * *
Сегодня идти на вечеринку "веселиться" мне просто пришлось. "Веселиться" у нас - это напиться до потери пульса и всей группой вытаскивать Руки из очередных неприятностей. Чёрт подери, да сколько можно строить из себя такого праведника? Я, в конце концов, тоже человек. Я живой человек с истрёпанными нервами и я хочу хоть немного расслабиться. Всё-таки, любить его - потрясающий труд. Просто уму не постежимо, что я до сих пор не забил на всё это.
Сижу себе спокойненько, виски попиваю, сигарету курю. Одну за одной. Руки пока пьян не сильно, сидит напротив и активно клеит какого-то парня. Блевать тянет. От ревности. Замечаю, как его рубашка слегка приподнимается и моему взору предстаёт небольшой участок его обнажённой спины. Рот наполняется тягучей слюной. Я уже говорил, что ты отвратительно жалок, Сузуки? Но остановить себя, оторвать от него глаза - увольте, не могу. К тому же, крепкий алкоголь всегда неблагоприятно действует на мои тормоза.
Проходит какое-то время и Руки решает отправиться со своим очередным любовником в уединение. У меня разве что слёзы на глаза не навернулись от обиды. Почему не я? На меня он никогда так не смотрел.
А эта дрянь встаёт, с трудом, кстати, и вдруг подходит ко мне. Наклоняется, уперевшись рукой с зажатой сигаретой в спинку дивана над моей головой. Одна из его дредин падает мне на плечо, я чувствую запах алкоголя и секса. От него всегда пахнет сексом. Меня словно парализовало. Он наклонился к самому моему уху и сипло выдохнул.
- Сегодня ночью ты будешь меня трахать. Долго и очень глубоко. Я же вижу, как ты меня хочешь. С певой встречи, нэ? Подожди только, детка, я выполню обещание.
Он кивнул на парня, с которым собирался уйти, заглянул мне в глаза, пошло улыбнулся и удалился шатающейся походкой.
ДРЯНЬ!
Я сжал кулаки изо всех сил и зарычал. Сучка! Дрянь, похотливая дрянь! Сууука... Как же он красив, чёрт! Что ж. Трахать, так трахать. Если в обычной жизни он никак меня не выделяет из большинства, то и в этом я не хочу выделяться. Но какова тварь, а?! И что мне теперь делать? Хорошо хоть штаны широкие.
Но, как и следовало ожидать, эта шлюха так и не удостоила меня больше ни одним взглядом за эту ночь. Ходил мимо, задницей вертел, обнимался с кем попало. В конце концов, часам к четырём, мне надоело строить из себя верного пса и я, в какой раз, отправился домой. Стерва. Ненавижу. Урод. Тварь, чтоб его!
Злость даже перебила возбуждение. Я кое как добрался до дома, так и не протрезвев окончательно и, скинув прокуренные шмотки, плюхнулся на постель. Но не успел я даже толком глаза закрыть, как раздался звнок в дверь.
- Мать вашу, пять утра...
Сам не знаю, почему, но я попёрся открывать. Даже спросить, кто, не догадался. Повернул ручку, толкнул дверь и увидел его.
Столит, оперевшись рукой о стену, чтобы не упасть, стоит с трудом и дышит, как раненный зверь. Пьян до неприличия. Рубашка расстёгнута, несколько пуговиц оторваны. Облизывается, смотрит на меня. Опираюсь плечом о дверной косяк.
- Чего припёрся? - У меня даже получилось приподнять бровь. От него пахнет сексом так сильно, что хочется зажмуриться.
Руки с трудом делает капризное выражение лица, складывает губки капризно. Пошатывается, но успевает уцепиться за стену.
- Почему ты меня не дождался? Ты чего, меня не хочешь? Хочешь, я же знаю... Ну, детка, прошу тебя...
- Мало трахался сегодня?
- Парни не о чём. - Хихикает.
- Вот как? А я, думаешь, лучше? - Дрянь. Мелкая озабоченная дрянь. Но я просто хочу поиздеваться. Почти так же, как его.
- О, я в этом уверен.
И я вдруг вздрагиваю от неожиданного осознания: он трезв совершенно. Как стекло трезв. Просто изображает из себя неадекват. Что, стыдно признаться, что хочешь меня? Сучка... Это осознание неимоверно льстит. Так, что ноги даже подкашиваются. Он стоит, мордочку свою капризную корчит. Я медлю несколько секунд, потом хватаю его за грудки и, притянув к себе, кусаю в шею. Он выгибается сразу, стонет развязно. Я затаскиваю его в квартиру, захлопываю дверь и толкаю в спальню. Он падает на кровать, сразу стягивает с себя кеды. Улыбается, облизывается, стерва. Я ухмыляюсь. Ничего, милый. Сейчас посмотрим, кто кого.
- Только тебе придётся быть очень грубым. Очень... Я хочу мужика, а не тряпку...
Я держу себя в руках, держу себя в руках. Подхожу, он ложится на спину, я нависаю сверху.
- О, поверь мне, я тебя не разочарую. Ты будешь доволен.
Он выгнулся мне на встречу, но я оттлокнул его, резко перевернул на живот. Он вильнул задницей и опустил голову на подушку.
Руки - это человек, который остро нуждается в обожании. Ему необходимо управлять людьми. Ему необходимо быть богом. Ничего, мой хороший. От меня ты ничего этого не получишь.
Он сразу принялся мурлыкать одуревшей кошкой, когда я резко задрал его рубашку до самых лопаток и отвлёкся на несколько секунд, чтобы стянуть домашние шорты. Стерва, шикарная портовая блядь. Ещё немного времени уходит на то, чтобы с него, вертящегося, стянуть джинсы до колен. Зрелище, представшее передо мной, заставило меня нервно вдохнуть. Захотелось обнять его, бесконечно долго покрывать его тело поцелуями, зализать оставленные кем-то другим лёгкие синяки на бёдрах, любить его долго и плавно. Но нет. Я всё про него понял. Он никогда не сможет смотреть как на равного на того, кто легко ему подчиняется. Ему нужны те, кто его восхваляет, кто его обожает, но только для того, чтобы в какой раз убедиться в том, что он - самый-самый.
Ничего, детка. Я тебя сломаю.
Наклоняюсь над ним, поддёрнув за плечи, чтобы он опёрся на вытянутые руки. Размашистым движением облизываю его ухо.
- Прости, малыш, но у меня нет смазки. Потерпишь. - И, главное, это никакой заботы в голосе.
- Потерплю. - Дрожит уже. И думает, стерва, что я сейчас нежности разводить начну. Ага, сейчас. Разбежался. Шлюхе - шлюхово.
Коленом раздвигаю его ноги, чуть давлю на поясницу, чтобы он прогнулся, и вхожу сразу. Резко, до упора и сразу начинаю двигаться. Самому неприятно, но стоит потерпеть. Руки болезненно вскрикивает, пытается отстраниться. Но я не стану зализывать его синяки, я сделаю их ярче.
У меня сразу как заслонка в голове падает. Остаются голые, животные инстинкты. Он липкий, неприятный, хотя горячий и сладкий. Я никогда не спал с настоящией шлюхой, но сейчас мне кажется, что шлюха будет чище.
Через какое-то время, я потерял ему счёт, Руки выгибается изо всех сил, всхлипывает, больше не мурлыкает.
- Рэй... Пожалуйста... Я хочу нежно... - Плаксиво, умоляюще. И совсем не трогает. Вру, конечно. От его голоса в груди распускается комок болезненной нежности. Но я не отступлю, не дождётся. Снова наклоняюсь к его шее, не сбавляя темпа.
- Как так? Ты же мужика просил, ты же просил быть грубым..
И быстро отстраняюсь, быстрее, глубже, грубее. Руки, видимо, смиряется с происходящим и старается получить всё возможное удовольствие. Шепчет что-то похабное, стонет протяжно, подаётся мне на встречу с каким-то остервенением.
Постель Руки - всеобщее достояние. Я не раз слышал, что он никогда не кончает первым, а потом очень "нежно" рассказывает любовнику о его ничтожности, чтопчет, оскорбляет. Убьюсь, а первым не кончу. Ни за что. Ни за что. Оцарапвыаю ему поясницу, сильно, до красных полос. Краснеющие царапины на бледной коже - это так эротично, что я сам немного за себя пугаюсь, так резко вхожу в его податливое тело.
Через бесконечное количество его сладких вскриков он вздрагивает особенно сильно, прогибается, закусывает губы.
- Кончай, детка. Давай. Ну, чего ты? Поласкай себя, ты же хочешь... - Я позволяю себе короткую усмешку. Унизительно, не так ли?
Руки чуть не плачет подо мной, старается сбавить темп, но, видимо понимает, что это бесполезно. И, к моему вострогу, несмело тянется рукой к своему животу.
- Давай... Побудь хорошей девочкой...
Рычит. Злится. Но терпеть уже не в состоянии. Сейчас ему нужно только одно. И да, да! Закусывает своё запястие, его рука двигается с неимоверной скоростью, последний вскрик и он кончает. Чёрт подери, как же это сладко! Тело его расслабляется, я держусь ещё пару минут и не позволяю себе кончить в него. Как и упасть на кровать.
Встаю, шлёпнув его по покрасневшей заднице и беру с полки сигареты.
Руки переворачивается на спину, с трудом натягивает штаны. О, снова он, старый добрый Руки: наглый и пошлый.
- Надо же, ты и в правду не обманул. Дай покурить.
- Скажи "пожалуйста". - Я тоже умею улыбаться гадко.
- Сучка. По-жа-луй-ста. - Ехидничает.
Подхожу, протягиваю ему пачку и зажигалку. Он сейчас такой красивый, щёки пылают, губы припухли, виски блестят влажно. Стерва, как же обнять хочется!
- А ты неплох. - Звучит как оскорбление.
- Ты тоже ничего так. Нормально.
Смотрит на меня глазами ошарашенными. Ооо, задетая гордость, как я его понимаю!
- Правда думал, ты будешь более узким. Забыл, сколько ты трахаешься. - Беру в руки перельницу, сажусь рядом с ним.
- Сузуки... - Зол. Теперь отчётливо зол. Агрессивен даже. - Сука, не наглей. Ты хоть понимаешь, кого ты...
- Ой! - Делаю виноватое лицо. - Прости, детка. Правда забылся. - Стягиваю с кресла свои джинсы и достаю бумажник. - Сколько я тебе должен?
Пара секунд и он разваливается на кровати, расплывшись в улыбке. Задумывается.
- Штук пять.
- Дёшево берёшь. Или это скидка по знакомству?
Вскакивает, оказывется совсем близко, в глаза мне смотрит злобно. Сжимает моё лицо пальцами.
- Не зарывайся. Тебе повезло, как никому, а ты...
- Да? Мне повезло? Трахнуть такую дешёвую шлюху? Да уж, повезло, так повезло.
Больно. Это правда больно: говорить такое человеку, которго любишь не первый год. Это больно, от себя противно. Но так нужно.
- Зайка. Переспать со мной мечтает половина города. Ради этого люди готовы целовать землю, по которой я хожу. Это ты лучше меня знаешь, сам такой. Ты же влюблён в меня, как мальчишка.
О, я и не мог ожидать, что эта дрянь не ударит в ответ. Но я просто прекрасный актёр.
- Если бы я был в тебя влюблён, я бы покончил с собой, не пережив позора. Не бери на себя так много, малыш. Хотеть, да, хотел, не спорю. Просто не хотелось отрываться от общества. Все с тобой спали, а я - нет. Но теперь всё в норме.
Поверил. Боже, он правда мне поверил! Чёрт меня дери! Смотрит, ушам своим не верит. Медленно разжимает пальцы, слезает с кровати, быстро одевается и уходит, оглушительно хлопнув дверью.
Мне хочется выть. От безисходности. От осознания того, что мне пришлось опуститься до его уровня. Как же паршиво....
* * *
Проходит несколько дней, у нас снова репетиции. Я немного побаиваюсь видеть его, боюсь сорваться. Не дай бог, извиниться. Он приходит и сразу подходит ко мне. Смотрит в глаза, ухмыляется нагло. Привстаёт на носочки и целует прямо в губы.
- И какого чёрта?
- Просто так. - Пожимает плечиками.
Ясненько. Значит теперь он будет пытаться меня подчинить. Но меня это не пугает. Я помню, что он пришёл ко мне трезвым. Если бы просто хотел переспать - так и пришёл бы без этого идиотского притворства. Так что я на более выгодном положении.
Через несколько недель замечаю, что в его глазах что-то поменялось. Он стал... Надтреснутым. Неужели у меня получилось сломать, хотябы надломить эту сучку? Руки теперь не утруждается шифроваться хоть как-то: клеит кого попало, без разбору, и постоянно - у меня на глазах. Эго залечивает? Ревность мою вызывает?
Идиот. Придурок, если бы он мог представить только, КАК я ревную! К каждому прохожему, любовнику, знакомому. Ко всем. Ревность мучает страшно, не даёт спать и думать о чём-либо, кроме этого чувства.
Потом он пытается затащить меня в туалет клуба, я отмахиваюсь, говорю ужасное, оскорбляю, но он стоит на своём и я бью его по лицу. Не сильно. Но страшно унизительно. Ещё и при свидетелях. Руки словно срывается с цепи, кажется, я становлюсь его навязчевой идеей. Ему просто необходимо меня себе подчинить.
Держаться становится всё труднее, он идёт на всё: то становится ласковым, смотрит с притворной покорностью, то грубит, кричит, злится, то соблазняет открыто и просто пошло. Я держусь. Я не поддамся.
Я сломаю.
Потому что люблю. И я хочу любить Человека, а не грязную тварь.
Проходит ещё какое-то время, с месяц, и Руки, которого теперь ужасно хочется называть Такой, ломается окончательно. Он не ходит в клубы, постоянно молчит и постоянно на меня смотрит. Он просто не может поверить, что есть кто-то, кто им не восхищатся. Кто не считает его богом. Кто говорит ему в лицо, что он отвратительная дешёвка.
И, как я и ожидал, он не смог проигнорировать такого человека. Не мог оставить без внимания. Я стал ему необходим.
Однажды он подошёл ко мне после репетиции.
- Ты не боготворишь меня. - Обиженно.
- Ха. С чего бы? Ты простого уважения не достоин. - Ужасно трудно говорить это.
- Ты меня не хочешь. - Почти плаксиво.
- Нет. Не люблю использованные вещи.
- Я не вещь!
- Не уверен, что это так. - Прости меня. Прости меня, милый мой, я так надеюсь, что я прав. Что потом будет лучше. Тебе лучше.
- Знаешь что? - Он заглянул мне в глаза. Забитый, одинокий. теперь он сам понимает, как одинок. - Я готов на всё, чтобы ты влюбился в меня. Чтобы ты действительно меня полюбил.
- Для чего? - Играй! Уже сколько месяцев, да что там - лет играешь! Терпи! - Потрафить своему самолюбию? Очередной трофей в коллекцию?
Молчит. Кусает губы. Отворачивается, но не уходит.
- Почему ты мной не восхищаешься? Я красив, я сексуален, я популярен, я...
- Пустышка. В тебе нет, знаешь... Человечности. О чём мне с тобой разговаривать?
- Тварь.
- О, вот за это я должен тебя полюбить? Слушай, а чего ты ко мне привязался?
- Ты... - Смотрит умоляюще. - Ты особенный. Ты... Ты от них отличаешься.
- Спасибо. Это действительно меня радует.
А потом он отворачивается к стене, тихо ругается и вдруг выдаёт самый сногсшибательный монолог из тех, что я слышал.
- Я правда хочу, чтобы ты меня любил. Это звучит, как мой обычный эгоизм и у тебя нет причин мне верить, но я правда хочу... Чёрт, я не привык говорить такое! Но я понял, что ты действительно не такой, как все. А я не мог влюбиться в обычного человека. Я чуть на изнанку не выворачивался, всё делал, чтобы тебя себе подчинить, а тебе - хоть бы что! Ты... Мне кажется, что ради тебя я готов на всё. Я готов измениться. Я только хочу, чтобы ты дал мне в голову, хочу... Хочу, чтобы ты мне приказал прекратить всю эту хрень, вернуться домой и готовить тебе ужин!
Он разворачивается ко мне, остолбеневшему, у него глаза на мокром месте. Я... Я в шоке.
- Тебе! Ясно?! Доволен?! Всё должно быть наоборот! Ты должен плакать, умолять взглянуть на тебя, а я должен стоять со спокойной рожей и, видите ли, брезгливо морщиться!
Идиот... Идиот, я не брезгливо! Подожди... Тебе нужно ещё немного пострадать. Ещё немножечко у тебя поболит. Ты должен до конца всё осознать.
- Чего смотришь?! Доволен?! О, можешь пойти и всем рассказать! Матсумото Таканори плакал перед тобой и умолял смотреть без презрения! Я... Я хочу быть с тобой...
Всё. Всё, теперь всё. Он отказался от себя прошлого. Теперь он новый. Живой, ранимый, одинокий, несчастный и напуганный. Мой.
- Не молчи ты! Чего молчишь?!
- Хорошо.
- Чего хорошего? - Кусается, дуется, пугается. Сам себя терпеть не может, я уж понимаю.
- Иди сюда, а?
Улыбаюсь, хватаю его за руку и дёргаю к себе. Обнимаю, голову его к себе прижимаю.
- Изменишь хоть раз - пристрелю. Хамить станешь - бить буду. И да. Ты больше не пьёшь. Ты хороший, домашний кот. Иначе любить я отказываюсь.
Молчит. Не дышит, кажется. И вот не поймёшь - то ли в шоке, то ли радуется.
- Я никогда не занимался любовью. Чтобы по-настоящему. - Жалуется. - Я никогда не любил. И меня не любили.
- Теперь всё будет иначе.
- Поцелуешь?
Спрашивает! Господи, он ещё спрашивает...
OWARI
@темы: Romance, The Gazette, NC-17, Reituki
-
-
10.01.2011 в 16:21-
-
10.01.2011 в 16:35-
-
11.01.2011 в 12:48а мы думали что он семе будем * говори за себя наивная бошка!!!!! - Райт треснул от злости*
-
-
11.01.2011 в 13:38*см. мою подпись под аватаром)*
-
-
11.01.2011 в 14:09и так как Руки тозе скажем так не большой как мы
мы отказываемся признавать что небольшие должны быть уке
-
-
11.01.2011 в 14:13и вообще, плюнте на рост! а если не можете, то... знаете, вот на мой вкус Уке - это просто чудесно. я люблю уке. нет, я и семе люблю, н почему бы вам на универсале не остановиться?)
-
-
11.01.2011 в 14:28нет мы семе и все
мы никогда не будем уке))
-
-
11.01.2011 в 15:11-
-
11.01.2011 в 15:58это мазохизм!!!!!!
-
-
11.01.2011 в 15:58это мазохизм!!!!!!
-
-
11.01.2011 в 16:46-
-
11.01.2011 в 17:00а вы когда нить ээээээ ну это поняли короче *помидоры зреют*
-
-
11.01.2011 в 18:01-
-
11.01.2011 в 18:19-
-
11.01.2011 в 19:35-
-
12.01.2011 в 09:22nagareru oni в смысле?) рассказывать?))
-
-
12.01.2011 в 12:43а если быть честным то мы вообще никада никого ни целовали............
-
-
12.01.2011 в 13:33ну как это расскажешь? *улыбается* тут теория ни в одно место, тут только практика.
-
-
12.01.2011 в 14:15нэ а вы в пассиве были?=*-*=
-
-
12.01.2011 в 14:21предположим)