воскресенье, 07 марта 2010
аффтар: AkiTaka
мыло:
[email protected]бэта: Seamus Finnigan (Честная шлюха. И гордится этим. ><
название: "Рыба"
фэндом: J-Rock, Dir En Grey\ The Gazette
рейтинг: PG
пейринг: Toshiya (DeG)\ Aoi (Gazette)
жанр: suicide
из цикла " Кошмарные Сны Кё. "
Дисклаймер: всё правда, всё так и было, сам всё видел. Герои пренадлежат мне, БВА-ХА-ХА! рублю кучу бабла на шантаже. да-да-да) шутка.
размещение: с моего величайшего соизволения.
предупреждение: чем обоснован данный, мягко говоря, странный пейринг - в душе не знаю. но он таков и я иначе не вижу. суицид, физически невозможный. спойлер: как всегда, ни кто не умер. хоть и пытался. депрессуха all the time. эта история пришла ко мне, заставив проснуться и не спать сутки. вынашивал её долго, боялся. но я был должен, иначе бы сдох. подобное никогда не произойдёт с персонажами, любимыми мной до дрожи. надеюсь, что ни с кем не произойдёт. прошу прощения, которого не заслуживаю, у парней. то, что поёт Аой - припев из песни "Дельфин" собственно Дельфина. желательно послушать, это важно. хотя писалось, естественно под "peple error" Gazette. спасибо.
да простит меня Великая Страна Япония, Японский Император и PSC. (в данном случае -Каору сан)*дважды хлопнул в ладошки*
"Рыба"
Он устало и вымученно улыбается. Потом прикрывает глаза на мгновение и заглядывает в каштановые глаза напротив.
- Прости... Я понимаю, как это глупо звучит, но... - Аой выдыхает измученно и немного виновато. - Я не могу быть с тем, кого не люблю.
- Ты сможешь! - Отчаянье. Глупое, детское, уродливое отчаянье. - Я научу тебя! Как ты можешь говорить, что не любишь, если не пробовал?!
Аой отворачивается немного и лишь на секунду поджимает губы. Он верит. Он всё понимает. И он не может сказать, что любит другого. Трусит.
- Тоши... Тоши, я... Я знаю, что говорю. - Он решает проявить твёрдость. Он знает, что не имеет права дать хоть малейшую надежду. - И я не буду говорить, какой ты хороший и как с тобой легко. Какой ты красивый и искренний. Это лишнее, ты не поверишь. Но...
- "Но"!!! Но но но!!! - Тоши прикусывает губы, чтобы не расплакаться. - Дурак... - Не помогло. - Он со всей силы сжимает край стола. Неожиданно в голове появляется мысль про любимую басгитару, ему хочется разжать пальцы, но не получается. - Ты знаешь, что я люблю тебя много лет? Так много лет, что, наверное, всегда...
- Знаю... - Аою больно, страшно и хочется кричать. На какую-то долю секунды даже хочется, чтобы в его жизни не было того, которого он любит. - Я всё знаю. И ещё то, что ты всегда будешь любить только меня. Прости за эту жестокость. Но...
- Заткнись и прекрати говорить это чёртово "но"!! - Тоши всхлипывает, резко встаёт. Слёзы крапинками разбиваются о стекло стола. Понимает, что всё ещё сжимет на нём пальцы. Разжимает. Гордо вскидывает голову. - Я без тебя смогу. А ты без меня - нет.
И выходит. Точнее выбегает из ресторана. Бежит по улице, размазывая слёзы по щекам.
Проходит время, тонущее в пьяных слезах, постоянной боли в голове и невозможности нормально дышать. В бессоннице, отвратительном цвете лица, слабых пальцах. Басовые струны постоянно рвутся, он не вылезает из студии.
Завтра концерт и он отыграет его так, как не играл ещё никогда. Он знает, что в эти короткие два часа он будет центром вселенной, маленьким новорождённым богом, зарождением нового мира. Он будет играть, как бог. Он выльет в зал всё. Отдаст до капли. Так, что даже на душераздерающие вопли Кё никто не обратит внимания. Он знает, что всё будет именно так.
Он оденет свой лучший костюм. И плевать, что с вижл-кеем давно покончено.
***
Это зима. Середина января. В Токио столько снега, что всё кажется белым и вымученным.
Это ночь, немногим больше полуночи.
Это примерно в сорока километрах от Токио.
Заснеженное поле, окружённое непроходимой стеной леса. Чёрно-синее небо. Звёзды на нём такие холодные и такие крохотные, словно Создатель хочет над ним поиздеваться. Холодно, очень хлолдно. Снег кажется голубым и мёртвым, как лица утопленников. Луна искажённой формы заливает всё своим искуственным светом. Очень холодно.
Он выходит из своей машины. На нём его лучший костюм: атласная белая майка, кружевная юбка и высокие сапоги без каблука. Нет-нет, он не плачет. Он осторожно ступает на голубое полотно снега, не замечая того, что спотыкается. Он не чувствует холода, он трезв, как никогда. Его макияж идеален, как и причёска. Он красив, как бог.
В нём нет ни-че-го. Он пуст, пуст так же, как эта дикая тишина. Ни единого звука, только жалобно и прощально скрипит снег под подошвами. Он смотрит прямо перед собой, но видит только то, что в его голове: тёплые глаза, ласковые и смеющиеся. Красивый тонкий мальчик в Его руках. Шум клуба, или чего-то ещё, он не понимает. А ещё испуг в этих почти чёрных глазах, заметивших его. Глупое, ненужное "прости" и смущение мальчика.
Он ступает по мёртвому снегу, шаг в шаг, наступая осторожно. Его следы тянутся неприрывной линией и складываются в три огромных буквы: "а". "о". "й". Он протаптывает их дважды, они идеальны так же, как его любовь. В его голове звучит тихая музыка. Он спокоен. Он не чувствует боли. Он отдал её залу на своём лучшем концерте.
Он осторожно шагает в центр буквы "о" и садится в снег. Раскрывает ладонь, зажимает в медленно синеющих губах припасённую сигарету, прикуривает. Осторожно убирает серебристую зажигалку в сапог. И вдруг улыбается. Спокойно и немного печально.
Когда сигарета кончается, он щелчком отбрасывает окурок подальше, чтобы не портил его работу. Выдыхает облако пара в огромное низкое небо. Непослушными пальцами забирается под край голенища и вытягивает спицу. Простую спицу длинной в пол метра. В целую жизнь. Он всё продумал, он всё знал с самого начала. Всё будет идеально, он знает.
Ему не хочется прощаться, он ни о чём не думает. Он пуст, как эта дикая тишина. Берёт спицу и аккуратно упирает её между запястий. Концы спицы круглые, совсем не острые. Будет тяжело, но он постарается. Он не чувствует холода, он вспоминает концерт. Изумлённые глаза Кё, лёгкую усмешку в глазах Дая, гордость и уважение в глазах Као. Улыбку Шиньи. Ему не страшно. Ему - ни как.
Проходит время, длинное, быть может. Он зажмуривается и заставляет себя хлопнуть в ладоши.
Бах! Совсем не больно. Только становится жарко. Он смотрит на свои скрепленные железом руки и протискивает металл до конца, чтобы запястья соприкоснулись. Он не замечает крови.
Он медленно ложится на бок и забывает своё имя. Медленно закрывает глаза и кладёт голову на руки. Ему приходится напрягать шею, тело сопротивляется.
- Oyasumi.
У него получается, он закрывает глаза и засыпает. В самом конце ему кажется, что теперь он похож на мёртвую бабочку, пришпиленную к картонке. Он засыпает спокойным.
Он выходит из своей машины, припаркованной рядом с другой. Ему страшно, он не понимает, почему сорвался за Тошей, когда тот совершенно спокойно ушёл, пожелав всем хорошей вечеринки. Он вообще ничего не понимает. Очень холодно, снег похож на глаза варёной рыбы. Тишина разрывает барабанные перепонки. Очень холодно, он даже не успел накинуть куртку. На нём белая рубашка и тонкие брюки.
Он идёт по цепочке следов, шаг в шаг, и боится.
Он видит линии в снегу, длинные и чёткие. Он понимает, что они - его имя. Он всё понимает разом. Его спокойствие напоминает мёртвых. Холод отступает. В его голове играет тихая мелодия.
Он видит огромную букву "о" в этом голубом пространстве и чёрное в свете луны пятно в центре. Красный стал чёрным, густым, как Его глаза.
Он лежит на боку, Его глаза закрыты, Он умиротворён и теперь спокоен. Снег вокруг Его головы растаял от горячего и стал похож на рыбу. Из его сложенных вместе рук, сквозь тонкую шею, проходит длинная спица, отражающая свет чёртовой луны. Он спит, Он спокоен.
Аою становится дико страшно. Животный ужас пробивает лёгкие, но всего на мгновение. Он подбегает к спящему, безжалостно уродуя его последнее творение. Падает на колени, осторожно кладёт безвольную голову на них.
И вдруг его окутывает умиротворение этой ночи. Огромное, ледяное, беззвучное. Его пальцы в крови: он перебирает слипшиеся пряди. Легонько покачивается и напевает ту самую мелодию, что звучала в голове спящего.
О, да. Он плачет, плачет на взрыд, но не издаёт ни звука. Слёзы мешаются со снежной алой кашей, а луна всё так же спокойно светит, катится по ебу к вершинам заснеженных сосен. Луне плевать. Волосы спящего кажутся ему седыми, серебристыми от одиночества.
Проходит вся ночь, но он напевает, всё перебирая заледеневшие пряди. Его руки в алых пятнах, почти не слушаются, но он не чувствует холода. Он не думает ни о чём. Ему хочется быть с ним. Он укладывает непослушное почти пустое тело в грязный снег.
- Oyasumi.
Он улыбается и осторожно ложится рядом, за спиной этой бабочки, уперевшись шеей в острие. Это немного трудно, но он, всё же, слышит тихий хруст своей кожи.
Ему не страшно, только становится очень жарко. Он сжимает зубы и заставляет себя опустить голову до конца. Последнее усилие и спица проходит сквозь сонную артерию, продирает связки.
Ти-ши-на. Последняя тишина этого города. Он закрывает глаза и улыбается. Кровь горячая, она неприменно согреет их обоих. И засыпает.
Это была самая тёмная минута ночи, за мгновение перед рассветом.
Потом случился Конец Света.
***
Кё проснулся и уставился в чёрный потолок. Минута до рассвета. Он поёжился от холода и заплакал. Искренне и отчаянно, как в детстве.
Впервые в жизни ему не понравился его кошмар. Впервые в жизни ему стало так больно.
Впервые в жизни он так испугался.
Он повернул голову к спящему на последней подушке.
Тошия что-то пробубнил во сне и отвернулся. Вчера он напился до потери сознания и Кё пришлось тащить его к себе.
Кё вспомнил, каким счастливым и радостным был Тоши.
Кё испугался. Слёзы никак не прекращаются. Захлёбываяь немой истерикой, он прикоснулся к волосам спящего.
Потом встал, вышел в прихожую и вынул длинную спицу из высокого сапога.
- Oyasumi.
Потом он вернулся в постель и проплакал до звонка будильника.
Он не допустит Конца Света этой зимой.
OWARI
@темы:
Dir En Grey,
J-Rock,
The Gazette,
PG,
кошмар